Нет, я очень люблю свою маму. Более того, она самый дорогой для меня человек и я всегда хотела видеть ее счастливой, но… но я и подумать не могла, что все будет… так. Все началось с того… ну, если не уходить очень далеко, то все началось с того, что моя мама второй раз вышла замуж. Я сама очень давно говорила ей, что я была бы не против, если бы так случилось, но мама, несмотря на то, что она периодически с кем-то встречалась, не могла найти мужчину своей мечты. И вот однажды… однажды Кира пришла, вся сияя от счастья и сообщила мне, что выходит замуж. Я чуть со стула не упала, когда услышала подобное заявление и минут десять икала, тупо уставившись на маму. - Ты что? – переспросила я, не веря своим ушам. Кира обняла меня, подумав видимо, что я расстроена. - Милая, я уверена, что Антон тебе понравится. Он очень-очень хороший, правда. - Антон… - повторила я, постепенно приходя в себя. – И кто он? - Ну… он учитель физкультуры, - мама покраснела, совсем как… ну короче говоря, как мамы не должны краснеть. Кажется, она и вправду влюбилась. – Мы познакомились у Маришки на Дне Рождения. Он… в общем, я вас обязательно познакомлю!.. И понеслось. Нет, мне нравится Антон, и я считаю, что он может сделать маму счастливой. Он, конечно, моложе ее, но он ее искренне любит и очень старается сделать ее жизнь проще и лучше. Я уверена, что они могут быть счастливы вместе. Вот только тут есть одна проблема… ни у нас, ни у Антона никогда не было проблем с жильем, пока Кира и Антон не поженились. Мы с мамой живем в однокомнатной хрущевке, которая всем своим видом напрашивается на ремонт, а Антон только что сбежал от своей семьи (раньше он жил со своим отцом, его третьей или четвертой женой, восьмидесятипятилетней матерью мачехи, своей сводной трехлетней сестрой и сорокалетним братом). Все его родственники так скажем, не очень благоприятные личности, и Антон среди них белая ворона. Он не пьет, не курит (Антон помешан на спорте и здоровом образе жизни) и вообще он со всех сторон и сплошняком положительный. Так что, жить ему пришлось у нас. Сами понимаете, что нам втроем в однокомнатной квартире было не очень удобно. Не то чтобы я мешала – Кира и Антон в жизни бы не дали мне понять, что я здесь третья лишняя – но я хорошо понимала, что из-за меня у них нет никакой семейной жизни. Я была уже достаточно взрослой, чтобы ставить их в неудобное положение, но недостаточно взрослой, чтобы зажить самостоятельной жизнью. Да и моя милая, но беспокойная мама, боюсь, ни за чтобы не отпустила меня во взрослую жизнь, пока я не закончу школу. И именно поэтому я решила переехать к отцу.
Мои родители развелись, когда мне было два года. Они довольно мирно разделили набор сковородок «Тефаль» (папе досталась лишь самая большая, так как он единственный в семье любил тушеные овощи), собрание сочинений Толстого и два томика «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл (маме досталась Митчелл, так как русскую классику она хоть и любила, но редко перечитывала), кресло-кровать и старую софу. Софа досталась папе, так как мама говорит, что не стоит держать в доме мебель, которую нужно было утилизировать еще на производстве, а наша софа разваливалась на глазах. Итак, мирно разделив между собой совместно нажитое имущество, мама и отец разъехались по разным городам. Мама отправилась во Владимир к родителям, а отец вернулся на историческую родину, куда теперь по собственному желанию я была отправлена в ссылку. Если это не был ад, то я не знаю другого названия этому месту. Хотя… нет, адом это место все же не было: в аду не может быть так невыносимо скучно, в аду хоть что-нибудь, да происходит. Был конец января начало февраля, когда я, после двухчасовой тряски в машине приехала к отцу. Ну, здравствуй папа, здравствуй новый дом и новая жизнь! Здравствуй глухоманская глухомань – Малая Дубна! Я была здесь лишь несколько раз: чаще папа сам приезжал к нам, да и эти его визиты происходили крайне редко. Малая Дубна мне никогда не нравилась. Как выразилась бы моя мама, это село городского типа (или село типа города) было Большим Новохреновым. Название этому месту подходило, как никакое другое. У меня часто возникало желание сменить щит с названием села, но, боюсь, меня бы обязательно поймали «на деле», так как я обладаю фантастическим невезением, которому можно даже позавидовать. Уверена, что даже если запереть меня в комнате, где будут лишь голые стены, я все равно успею за пару часиков влипнуть в какую-нибудь неприятную историю и даже получить травму. Но вернемся к нашим баранам… папа, подъезжая к Малой Дубне, наконец-то заговорил (всю дорогу мы молчали. Ренат внимательно следил за дорогой, а я нацепила наушники и слушала The Rasmus). - Ты давно не была у меня, - произнес отец, пытаясь начать с чего-то разговор. - Ну да, - неохотно ответила я. Не то чтобы я не любила папу – скорее я его просто не знала. - Я купил кое-что для твоей комнаты, - выдавил он. – Надеюсь, тебе нравится бежевый цвет, потому что занавески и покрывало на кровать бежевые. Я просто боялся выбрать что-то более… яркое. Вдруг не понравится. - Бежевый – это… неплохо. Нейтрально, - поспешила успокоить я его. Тут Ренат заметил, как серебристое вольво резко выскочило из-за поворота и на немыслимой скорости унеслось прочь. Запомнить номера машины было невозможно: она исчезла из поля зрения почти сразу же после того, как мы ее заметили. Ренат вначале разразился жуткой бранью (ругался он виртуозно, ему можно было даже позавидовать), а потом, вспомнив о том, что рядом сидит его дочь, уши которой не должны были это слышать, запнулся. - Прости, - виновато пробурчал он. - Да ниче, я порой и похуже… Но я решила не заканчивать фразу: выдавать себя не хотелось. Внешне я произвожу впечатление истинного ангелочка. Эдакая тихая, скромная, воспитанная девушка, которая приветливо улыбается и стеснительно держится в стороне, но это лишь оттого, что я сдерживаю свой поганый характер, доставшийся мне от отца. Именно благодаря тому, что я ежесекундно контролирую свои эмоции (ну, по-крайней мере, в полной силе их мало кто видел) незнакомые люди уверены, что я просто ангел во плоти. Так что мне не хотелось разочаровывать отца и в первую же секунду сдавать себя с потрохами. Пусть хоть неделю умиляется милой, послушной дочери. - Жалко, номера не разглядел, - пробормотал мой отец. Дело в том, что он работает в ГАИ. Вот только не надо глупых анекдотов про гаишников-взяточников, потому что они жутко раздражают… хотя бы потому, что в нашем случае они правдивы. Но я, в общем-то, не обвиняю папу: прожить на честную зарплату практически невозможно. Тем более теперь, когда я буду рядом с ним. Папа съехал с асфальтированной дороги, и я тут же вцепилась в ручку двери. Есть в России две беды: дураки и дороги. И Малая Дубна представляет обе эти проблемы… ладно, не буду так ругать жителей села. В конце концов, я теперь тоже к ним отношусь… Но дороги были действительно ужасные. Нас колбасило, как в миксере. Я была как-то здесь летом, после сильного ливня и тогда мне пришлось идти к магазину через поле, так как дорога представляла собой котлован, заполненный до краев водой. Я не шучу! Так действительно было! Но, наконец, мы подъехали к небольшому дому, первый этаж которого был построен из красного кирпича. Второй этаж был летним, и потому зимой там часто было холоднее, чем на улице. Отец оставил служебную машину у ворот, а мне помог перенести вещи в дом. Оказавшись внутри, я вздохнула. Скажем так, жить тут можно… можно было лет эдак шестьдесят назад, но я, наверно, все слишком драматизирую. Ренат показал мне мою комнату (квадратная комнатенка. Маленькая, но уютная. Стены обиты сосновыми досками, и потому воздух в комнате имел характерный приятный запах смолы). Моя комната, что мне особенно понравилось, выходила на веранду (когда дом строили, вход сначала хотели сделать в ту комнату, где теперь жила я), а потому у меня открывался прекрасный вид на… лес… лес!?! Господи, где я? - Откуда он здесь? – пораженно спросила я, тыча пальцем в окно. - Кто? – не понял папа. - Лес, - я чувствовала себя полной идиоткой. - Саша, он вообще-то здесь всегда был. Ты, наверно, просто забыла. Последний раз ты была у меня, когда… точно, ты тогда пошла в третий класс. Я молча кивнула и принялась распаковывать сумки. За этим занятием я провела часа два, а когда опомнилась, было уже темно. В желудке урчало. Я вышла из своей комнаты и направилась на кухню: там стояла старая мебель советского производства. Интересно, через сколько лет это можно будет продать, как антиквариат? В холодильнике было пусто… нет, правда пусто! Абсолютно! Кажется, папа не особенно беспокоится о вопросах питания. Значит, мне придется идти в магазин. Интересно, а здесь волки водятся? Последнюю мысль я озвучила вслух. Папа ответил сразу же: - Нет, только кабаны. Но они лишь зимой и осенью близко к деревне подходят. У соседа прошлой зимой картошку воровали: он за ними с ружьем бегал. Я икнула один раз. Второй. Кажется, у меня развивается нервный тик. В животе бурлило. За окном было темно. Мама-а-а-а!!!
Чертыхаясь и проклиная все, на чем свет стоит, я плелась по узкой тропинке, изредка улетая в сугробы. Нет, наверное я мазохистка, если сама – САМА – сослала себя сюда. Несмотря на то, что было темно, и я боялась кабанов (папа уверял меня, что «сейчас они еще спят»), я потопала в магазин. Сфера обслуживания в Малой Дубне небольшая: продуктовый и промтоварный магазины, непонятное грязное помещенье, где можно было отыскать фрукты, пиво и прочие мелочи и парикмахерская, в которую я даже заходить боялась. И все это изобилие находилось на одной площади, которая сейчас была покрыта снегом. Из-за него, кстати, и не было видно железно-бетонных плит, которые заменяли здесь нормальную мощеную мостовую. Оказавшись на площади, я сразу заподозрила что-то недоброе и поняла что: магазины были уже закрыты. Такой услуги, как «круглосуточное обслуживание» здесь не знали. Я завыла. Мне подпевали две дворняжки, бегавшие вокруг четырехэтажного кирпичного дома в три подъезда. Ладно, вру. Дворняжки выли сами по себе, а я к ним не присоединялась, но очень хотелось. Я достала из кармана пальто мобильник и набрала номер отца. Слава богу, хоть связь здесь есть! «Абонент находится в не зоны действия сети,» - известил меня женский голос, и я от злости заскрипела зубами. Ладно, связь здесь есть, но не везде. Я некоторое время раздумывала, стоит ли мне идти к посту ГАИ (там находился еще один небольшой магазинчик, но я не была уверена, что он еще работает), но вдруг пошел снег, и я с трудом могла разглядеть что-нибудь дальше своего носа. Вернувшись домой, я стащила с ног сапоги и, сунув замерзшие ноги в тапочки – у меня были премилые тапочки с розовыми мишками (папина покупка), прошла в гостиную. Папа сидел на софе и смотрел телевизор. Я неожиданно потеряла все свое раздражение и впала в ступор, приглядываясь к софе. - Пап, - протянула я. - Да, Саш? – он оторвался от телика, по которому показывали хоккейный матч. - Пап, а это… это ТА САМАЯ софа?! Ренат улыбнулся. Кажется, он подумал, что я сентиментально радуюсь встрече со старой знакомой. - Да! – гордо ответил он. – Старушка держится. Как сходила в магазин? - Он закрыт, - убитым голосом сообщила я. На лице Рената отразилось замешательство, как будто он вспоминал, что где-то он такое слышал. - Точно, совсем забыл тебя предупредить, - виновато произнес он. - Я так и подумала, - пробурчала я и тут же улыбнулась, решив его не расстраивать. – Ничего, я только рада прогуляться. Знаешь, такой бодрящий морозный воздух… кстати, а тут сотовая связь вообще есть? Папа кивнул, и я мысленно перекрестилась. Господи, спасибо! - Но если хочешь позвонить, положи мобильник на подоконник на кухне – там лучше принимает. Понимаешь, наш поселок в некой «яме», - он увидел выражение моего лица и поспешил приободрить. – Это еще чего, порой приходится бегать на другой конец нашего участка. Там рядом с кустом малины лучше всего принимает. Если встать радом с забором на пенек, то прекрасная связь будет. Я натянула улыбку и нервно хихикнула. Кажется, я только сейчас начала понимать, куда я попала. Выйдя из комнаты, я направилась в ванную. Помоюсь и спать. Голодная, но хотя бы чистая. Хорошо хоть горячая вода здесь есть. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Горячая вода в доме и вправду была, точно так же как и домашний телефон. Вечером я допоздна наслаждалась этими дарами цивилизации, разговаривая с мамой и рассказывая ей о своих незабываемых впечатлениях от увиденного за день. Мне очень хотелось поплакаться и поворчать, но я не могла, так как мама в тот же момент сорвалась бы с места и поехала в Малую Дубну, чтобы вырвать меня из «этого злачного места». В общем, спать я легла достаточно поздно – в полвторого ночи (а мне, чтобы выспаться, нужно было встать после этого как минимум в полдень) и, проснувшись от стука в дверь, так испугалась, что подскочила на кровати, ударившись ногой о торшер (и какой гений додумался поставить его рядом с кроватью?!). Торшер накренился и, подчиняясь законам физики, полетел вниз. Раздался жуткий грохот, и в комнату влетел испуганный Ренат. - Саша, что случилось?! – закричал он, включая свет. Я зажмурилась, чтобы не ослепнуть и пробурчала что-то, извиняясь и обещая быть осторожнее (если бы это от меня зависело). А ты в школу сегодня пойдешь? Уже полвосьмого, - вздохнул папа, поднимая торшер. В школу было к восьми, и поэтому, вскочив с кровати, как бешеный кролик (пристрелите кто-нибудь меня!) я понеслась в ванную. Умывшись и нацепив первые попавшиеся джинсы и свитер (на улице было -20), я вылетела в коридор, обулась, напялила на голову шапку, надела пальто и поняла, что у меня нет ни сменной обуви, ни свободной сумки. Блин!!! Я, не разуваясь, вернулась в комнату, вышвырнула из своей школьной сумки диски, которые я туда засунула перед переездом и вылетела из дома. Было очень холодно, а я, как назло, была в легких осенних сапогах со шнуровкой. Я ясно вспомнила день, когда мы с мамой их покупали. Мне так хотелось купить эти сапоги, и я долго уверяла маму, что из-за глобального потепления в России и снег-то вряд ли выпадет, не то что будет мороз -20! И вот этот мороз наступал мне на пятки почти в буквальном смысле это слова. Идти до школы было недалеко (понятие «далеко» в Малой Дубне неприменимо. Здесь один конец поселка находится в пяти метрах от противоположного). Школа стояла недалеко от той самой площади, где и все магазины, которые были так подло закрыты вчера вечером. Я забежала во внутренний дворик и, поскользнувшись, растянулась на земле. Во дворе было пусто, и поэтому никто, к счастью, не мог видеть меня в таком положении. Я давно привыкла к падениям, поэтому даже не стала обращать внимания на ободравшуюся на руке кожу – подумаешь, маленькая царапинка – и сразу же вскочила на ноги и стремглав взлетела по ступенькам. В коридоре первого этажа было лишь несколько учеников, так как первый урок должен был начаться уже через минуту. Я быстро переоделась и понеслась в раздевалку (ее местоположение мне показала уборщица). Дверь раздевалки закрыли прямо перед моим носом, и мне пришлось долбиться, чтобы ее открыли. Наконец повесив одежду, я отправилась в кабинет завучей, откула меня послали в учительскую переписывать расписание уроков. Как я и думала, учеников в школе было немного. На каждой параллели был всего один класс. Один класс! В моей старой школе было по три-четыре класса, и то все переполнены. Кажется, в поселке демографический кризис. И я не собираюсь его восстанавливать! Опоздав на первый урок, я решила не врываться в класс, а дождаться перемены и, переписав расписание, спустилась в библиотеку и получила учебники. На перемене я поднялась на второй этаж и нашла нужный кабинет. Вторым (для меня первым) должен был быть английский. У меня с языками всегда были проблемы. Наверное, потому, что мой дедушка был переводчиком. Я прекрасный пример того, как природа отыгрывается на детях. Моя бабушка – балерина, а я двигаюсь как гипопотамик в посудной лавке. В первом классе я была отдана на танцы, но быстро сбежала оттуда, потому что не только отвратительно танцевала сама, но еще и мешала остальным. Мой другой дедушка – физик, а я с трудом сдала доклад по строению атомного реактора. Я уж не говорю о том, что моя мама настоящая красавица, а я серая и невзрачная мышка… Впрочем, мне не хотелось тогда думать о плохом, поэтому я зашла в кабинет, моля бога, чтобы никто не обратил на меня внимание. Конечно, мечтать об этом было глупо. В этой школе наверняка никогда не было новеньких, и потому все будут глазеть на меня, как на Христа-спасителя. На меня уставилось… сколько-то там пар глаз. Я не считала. Закрыв лицо волосами – умоляю, не смотрите на меня! – подошла к учительнице и пробормотала, что я так и так – новенькая. - Александра Черкасова… - пробормотала учительница. – Да, твой папа говорил о твоем приезде. Можешь сесть на свободное место. О-о-о, представляю, сколько хорошего мой папаша мог обо мне наговорить! Особенно, если по пьяни! Я благодарно ей улыбнулась – жутко боялась, что она будет задавать мне какие-нибудь вопросы или, что еще хуже, заставит представиться классу – и поспешила за последнюю парту, где никто не сидел. Но не успела я сесть, как ко мне подошел светловолосый парень. Довольно симпатичный, но мне совершенно не хотелось с ним общаться. Впрочем, мне сейчас ни с кем не хотелось говорить. Как хорошо было бы стать невидимкой! - Привет, - поздоровался он. – Я Сережа. Ты новенькая? - Да, привет, - пробормотала я, роясь в сумке в поиске учебника английского… кхм, кажется, в библиотеке мне выдали не все книги. – Я Саша. Он что-то быстро заговорил (интересно, а ответные реплики ему нужны? Если нет, то так даже лучше). Под конец своего длинного монолога он пожалел, что у него уже есть соседка по парте. - А то мы бы вместе сели. Но ничего, я сижу один на географии. Я клятвенно заверила его, что обязательно сяду с ним на географии. Слава богу, что у нас только два часа географии в неделю! Как только прозвенел звонок с английского, Сережа тут же подскочил ко мне и потащил в столовую. Как оказалось, на второй перемене десятые и одиннадцатые классы завтракали, причем старшеклассников кормило государство. Я была приятно удивлена, так как у меня в школе такого не практиковалось, к тому же я была ужасно голодная. Я ничего не ела со вчерашнего дня, и мой живот уже даже перестал урчать. Видимо, от отчаяния. Сегодня на завтрак давали овсяную кашу, которая вызвала бы у меня рвотный позыв, если бы я не была так голодна. Как сказала пожилая полная повариха в столовой, протягивая мне тарелку с кашей «на халяву и хлорка творог», и я сейчас не могла с ней не согласиться. Я села за один столик с Сережей и еще какими-то ребятами и принялась есть. Видок у меня, наверно, был озверевший, но мне было все равно. Я сидела лицом к входной двери и поэтому сразу заметила необычную компанию, зашедшую в столовую. Все они были невообразимо прекрасны. Ангелы, спустившиеся с небес на землю, звезды, заглянувшие в столовую школы Малой Дубны. Их было пятеро, и все они завораживали. Впереди шла высокая блондинка – Господи, где я была, когда ты раздавал такую внешность?! – и темноволосый крупный парень, тоже очень красивый. Они держались за руки и никого вокруг не замечали. За ними шли еще двое: миниатюрная брюнетка с коротким ежиком волос и высокий блондин с аристократическим профилем и отсутствующим взглядом. Эти тоже шли под ручку. Последним был необыкновенно красивый парень, таких я в жизни своей прежде никогда не видела. Нет, я, конечно, видела немало красивых парней, но таких… я не могла отвести взгляд от его черных глаз, бронзовых спутанных волос и оттого, наверно, выглядела как полная дура. - Эй, Саша, ты меня слышишь? – окликнул меня кто-то. Я вздрогнула и увидела, что Настя – моя новая одноклассница – давно смотрит на меня. - Прости, просто… кто это? – я кивнула в сторону пятерки. - О, это… они приемные дети Бероева. - Кого? – переспросила я. - Бероева. Это доктор – он работает в Орехово-Зуево – это город неподалеку от Малой Дубны. Он и его жена усыновили пятерых детей, хотя они и сами еще достаточно молоды. Бероевы переехали к нам два с половиной года назад. Вон та блондинка – Полина. Она встречается с самым крупным – Максом. Коротышка с темными волосами – Алиса. Она вместе с Кириллом… странно, правда? Они ведь хоть и неродные, но все же живут вместе… - А пятый? – с замиранием сердца спросила я. - Это Эдвард. - Кто?! – мое лицо выражало полное недоумение, помноженное на сарказм. – Может, Эдуард, в худшем-то случае? - Нет, Эдвард. Он вроде как нерусский. Или наполовину русский, не знаю. Он дальний родственник своего приемного отца. У него, кстати, классная машина, - Настя хитро взглянула на меня. – Только не думай, что у тебя с ним что-нибудь получится. Бероевы ни с кем не общаются. Мы вроде как недостаточно хороши для них. Я мельком взглянула на Эдварда - что это за имя такое? Для меня он будет Эдик! – и заметила, что он чему-то улыбается. Господи, какой он красивый. Хотя, наверно, он жуткий заносчивый самовлюбленный тип, раз ни с кем не общается. - Подожди, а откуда у него машина? Ему же нет восемнадцати, - вспомнила я. Настя замотала головой. - Ему исполнилось восемнадцать: он оставался на второй год в девятом классе, так мы и стали одноклассниками. Я вновь посмотрела на Эдварда. Эдвард Бероев. Тупое имя. Нет, все-таки пусть будет Эдиком. Я хихикнула, и он вдруг повернулся и посмотрел на меня. В его взгляде было какое-то раздражение и смятение одновременно. Я смутилась и поспешно отвела взгляд. Блин, одно дело, когда я рассматриваю кого-то, и совсем другое, когда рассматривают меня. Мы с Настей отнесли тарелки посудомойке и вышли из столовой. По дороге нас нагнал Сережа, и мы вместе пошли на физику. Физика… господи, сколько ночных кошмаров у меня связано с этим предметом! Моя бывшая учительница по физике была настоящим зомби: эдаким Дартом Вейдером с указкой, Змеем Горынычем с классным журналом. Нет, она была хорошей учительницей, но она отказывалась понимать, что некоторые люди по природе своей не могут понимать физические законы, что это не заложено в их генах. А в моих генах был заложен лишь патологический страх к этому предмету, и у меня, я думаю, были тройки лишь из жалости учительницы к моей персоне. Так что я неописуемо обрадовалась, когда узнала, что здешняя учительница физики – божий одуванчик. Это была старая сухонькая старушка, которая поставит пятерку, если ты просто запишешь в тетради «Классная работа». - Я чувствую, что физика будет моим любым предметом, – обрадовалась я. Так что всю перемену я пребывала в хорошем настроении и весело болтала с Настей и Сережей. Они оказались довольно милыми. И, что самое главное, ни Насте, ни Сереже не мое участие в разговоре. Мне стоило несколько раз кивнуть и порой вставлять что-нибудь вроде «да» и «нет», а остальное они додумывали сами. Когда прозвенел звонок на урок, и мы все ввались в класс, я заметила, что Эдвард Бероев зашел в этот же кабинет. И тогда я вспомнила слова Насти о том, что они одноклассники. - А этот почему только к третьему уроку пришел? – спросила я у девушки, пока учительница не пришла. - Эдвард? Он всегда заявляется ко второму или третьему уроку. Именно поэтому он и стал второгодником. Сейчас его буквально за уши тянут. Я бросила быстрый взгляд на Эдварда и тут же отвернулась: он смотрел прямо на меня. Учительница физики и вправду оказалась божьим одуванчиком: выглядела она абсолютно беспомощной и не могла никого успокоить. Мои одноклассники болтали в полный голос и даже не обращали внимания на преподавателя. - Здрасте, я новенькая, - проговорила я, подойдя к ее столу. Старшука оказалась не одуванчиком. Она была кактусом. Эдакий зеленый, вредный кактус. Она посадила меня с Эдвардом. Услышав, куда я должна сесть, я чуть не упала в обморок. Эдвард единственный из всего класса до этого дня сидел один. Когда я подошла к его парте, он недовольно посмотрел на меня, убрал свою сумку с моего стула и вдруг… его всего передернуло. Он отшатнулся от меня, закрыл себе рот и нос правой рукой и поспешно отодвинул свой стул на другой конец парты. Я опешила и застыла в ступоре. Что это такое значит? Соседство с Бероевым из неприятного времяпровождения превратилось для меня в наказание, физика из любимого урока – в ссылку в Сибирь. Сев рядом с Эдвардом, я некоторое время не шевелилась, изо всех сил принюхиваясь к себе, но ничего неприятного так и не почувствовала. Запах как запах. Волосы пахли шампунем, потом от меня не несло – так что он привередничает? Тут я вспомнила слова Насти о том, что Бероевы считают одноклассников ниже себя, и тут же поняла, что собой представляет мой сосед по парте. Во мне просыпался гнев. Я прекрасно знаю таких самовлюбленных, напыщенных, как бабы гордецов, которые не видят ничего кроме своего отражения в зеркале. Терпеть таких не могу! И почему таким кретинам всегда достается ангельская внешность?! Как только я почувствовала пробуждающийся гнев, страх перед Эдвардом тут же исчез. Эдя, милый Эдя… я повернулась к нему, мило улыбнулась и уставилась ему прямо в глаза, полные ненависти. - Солнце, ты плохо себя чувствуешь? Головка не болит, желудок не бунтует? Эдик, ты не стесняйся. Обращайся если что, - сладким голосом промурлыкала я, и Бероева вновь передернуло. В этот раз он выглядел не столь разозленным, сколько удивленным, ошарашенным. Кажется, никто еще не позволял себе разговаривать с его величеством в таком тоне. Конечно, он же первый парень на деревне! Я чувствовала себя оскорбленной таким отношением и потому Бероев вызывал у меня теперь нервную трясучку. Всю физику я справлялась с жутким желанием вновь повернуться к нему и вырвать ему волосы с головы. Я так и представляла, как я выцарапаю ему глаза, и держать себя в руках мне было все сложнее. Я ненавижу Эдварда! Он меня просто бесит!!! Слышите? Бесит!!! Я же уже говорила, что я тихая и спокойная только с виду? Так вот, это был именно тот случай, когда я с трудом держала себя в руках. У Бероева получилось задеть меня за живое, не сказав мне при этом ни слова. Эдвард вылетел из кабинета прямо со звонком, и я облегченно вздохнула, хотя меня все еще трясло. Надо же было меня так вывести всего за сорок пять минут! Но тут я вспомнила, что мне придется находиться с ним в одном кабинете еще два урока – может, мы и не будем сидеть вместе, но все же мы будем достаточно близко. На расстоянии полета фарфоровой вазы, так сказать. Об этом уже я подумала, когда заметила в кабинете алгебры большую белую вазу, которой можно было бы разбить чью-нибудь смазливую рожицу. …но Эдвард на алгебру не пришел. Не заявился он и на пятый урок, и я даже расстроилась. Неужели он настолько меня презирает, что даже в одном кабинете со мной находиться не хочет? Я вспомнила, что Бероев часто прогуливает, и постаралась себя успокоить. Возможно, прогулу послужила банальная лень… господи, пусть так будет! Мне совсем не хочется, чтобы меня презирали. Тем более, если это такой самовлюбленный, напыщенный баран, как Эдик Бероев! Выходя из кабинета после пятого урока, я с силой захлопнула дверь, желая выместить свой гнев. Сзади что-то жалобно хрустнуло и упало. Что, тут уже и побелка с потолка сыпется?! Обернувшись, я посмотрела на пол. У двери валялся огромный кусок цемента, отштукатуренный с одной стороны. Мамочки! Я поспешно схватила улику и засунула ее за батарею. Авось не найдут. А найдут, так я уже далеко буду. Когда мы переодевались в верхнюю одежду, Настя дернула меня за рукав и показала пальцем на улицу. - Смотри, вон машина Эдварда. Он, кажется, оставил ее братьям, чтобы они могли добраться до дома. Я вздрогнула. Ну вот, снова Бероев. Я повернула голову и посмотрела за окно. У выезда из школы стояли «Жигули» баклажанового цвета. - Да, крутая тачка, - промямлила я. Они издеваются?
По возвращении домой, я в первую очередь отправилась к холодильнику. Когда я нервничаю, я всегда ем, а после урока физики мои нервы были на пределе. Как ни странно, но в холодильнике не появилось ничего съедобного, и поэтому мне пришлось идти в магазин. Я вышла из дома и минут десять провозилась с замком, закрывая входную дверь. Хотя, наверно, я делала это абсолютно зря: ни один домушник в своем уме не выйдет сегодня из своего дома, а если и заберется в чужое жилище, то лишь затем, чтобы согреться. Убрав ключи в сумку, я поспешила надеть перчатки. От холода я уже не чувствовала пальцев на руках, и потому вцепилась руками в сумку, чувствуя, что смогу разогнуть пальцы еще не скоро. Кто меня только дернул купить эти осенние сапоги?! Хочу валенки! Хочу валенки и шапку ушанку! Хочу скафандр! Размышляя о том, когда лучше съездить в город и купить себе нормальные зимние сапоги, я добралась до магазина рядом со школой, но он был закрыт на обед. Блин, а здесь вообще когда-нибудь работают?! Мне пришлось топать к посту ГАИ, где находился еще один магазинчик. Идти пришлось по полю – широка страна моя родная, блин! - Блин! Блин! Блин! – произносила я каждый раз, когда поскальзывалась и была близка к падению. Кажется, это слово скоро станет моим любимым. Пора расставаться с дурной привычкой. Я же хорошая девочка, ангел во плоти… Как оказалось, в Малой Дубне за то время, что меня не было, построили небольшую деревянную церквушку. Она стояла недалеко от моей новой школы – далеко стоять было просто негде – и мне она понравилась с первого взгляда. Я подумала, что, наверно, стоит как-нибудь сходить туда, ведь я, несмотря на то, что я православная, не была в церкви… года три точно. Моему счастью не было предела, когда я обнаружила, что магазин был открыт. Я ввалилась в небольшое одноэтажное здание и замерла. Кажется, перемещения во времени возможны. В любом случае, я оказалась в пятидесятых годах прошлого столетия. Матерь божья! Но продукты здесь, как оказалось, были сделаны в этом столетии – и многие даже в этом году (напомню, что был февраль). Я набрала несметное количество полуфабрикатов, так как с кулинарным искусством у меня неважно. Все детство меня кормила бабушка (они с дедушкой живет со мной и мамой в одном подъезде, в такой же однушке), так что я совершенно не умела готовить, считая, что это не женское дело – стоять у плиты. В любом случае, это было не моим призванием. Чаще всего мои попытки что-нибудь приготовить кончались катастрофами. Даже просто пожарив курицу на открытом огне, я заляпала всю кухню жиром, и мне пришлось подбираться к плите, закрывшись крышкой сковородки и парой полотенец, чтобы избежать ожогов. Масло стреляло в радиусе четырех километров. Даже просто выпив чаю, я как-то умудрилась получить такой ожог, что потом месяц ходила с перевязанными ногами. Так что, боюсь, нам с отцом придется погибнуть от гастрита и пельменной диеты. Ничего сложнее мне не дастся.
Выходя из магазина, я несла два огромных пакета, набитые продуктами, как вдруг врезалась в кого-то, поскользнулась и, выронив пакеты, полетела с крыльца магазина вниз по лестнице. Приземление было неудачным: я ударилась головой и отшибла… мягкое место. - Простите, я не заметил вас, - услышала я чей-то вежливый голос. Кто-то поспешил помочь мне встать. - Все в порядке? Я закрыла лицо руками, пытаясь понять, что я чувствую. Голова гудела, а пятая точка жутко болела. И, кажется, я ободрала вторую руку – ту, что осталась целой после моего утреннего падения. - Да, все в порядке, - пробормотала я, надеясь, что я не получила опять сотрясение мозга. Ложиться в больницу мне совсем не хотелось. Кто-то зашуршал пакетами. Я обернулась и увидела, что незнакомец поспешно складывает мои покупки обратно в пакеты. - Извините, я, правда не заметил вас, - вновь произнес незнакомец и вдруг посмотрел в мою сторону. Я впала в ступор и почувствовала, как внутри что-то закипает. - Эт-т-то… ты! – воскликнула я, и мои глаза сузились от гнева. Эдвард опешил. Кажется, он не ожидал здесь меня увидеть. Я готова была взорваться от переполнявшего меня бешенства. Опять этот самовлюбленный, надменный… я уверена, что он специально стоял на крыльце. Он подстроил мое падение! А даже если и нет… все равно во всем виноват он! Бероев, увидев мое лицо, вытаращил глаза и, молча протянув мне пакеты, тут же смылся, оставив меня одну. Я, держа в руках тяжелые сумки, несколько минут стояла, не двигаясь и пытаясь прийти в себя. Спокойно, Саша, спокойно. Все будет хорошо. Ты – ангел во плоти, и ты справишься. Всего три урока физики в неделю, и больше никакого Бероева. Ты сделаешь это. В себя меня привел жуткий шум, доносившийся с поста ГАИ – его как раз было видно от магазина. Кажется, какой-то сумасшедший водитель так превысил скорость, что у моего доблестного папаши и его коллег даже не получилось задержать нарушителя. Наверно, я бы пожалела папу, у которого только что ускользнул заработок, но я была слишком поглощена своей проблемой. Спокойно, Саша, спокойно. Сейчас ты придешь домой, сваришь пельмени, поешь, и все будет хорошо… кстати, а как здесь с газопроводом? руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я третий день питалась одними пельменями и мне, если честно, уже надоело. Пельмени были, конечно, вкусные, но после двух порций в день их вкус начинал вызывать тошноту. Поэтому в этот вечер я достала из буфета пачку макарон и внимательно вчиталась в инструкцию. Меня переполняла гордость. Я взрослая, самостоятельная девушка, способная позаботиться сама о себе. Я смогу сама сварить макароны. САМА! Я уже положила на подоконник мобильный телефон, чтобы позвонить маме, как только макароны будут готовы и похвастаться. Домашний телефон не работал со вчерашнего дня (какие-то психи украли кабель. Интересно, а как они прогрызли землю, которая промерзла метра на полтора?). Я внимательно перечитала инструкцию по приготовлению несколько раз. «Изделия засыпать в кипящую воду и варить на слабом огне до готовности. В первые 2-3 минуты варки необходимо перемешивать». Ну, это мы легко. Точно так же все и с пельменями. Но написанное ниже меня насторожило: «На 100 грамм сухого продукта берется не менее одного литра жидкости. Мы рекомендуем на 1 литр добавить 10 грамм соли (1 столовая ложка без горки)». Последнее, наверно, было уточнено для таких, как я, потому что я начала впадать в панику. У меня были большие проблемы с глазомером, и сделать что-нибудь на глаз я не могла. А если делала, то получался какой-то бред. А что, если я не долью воды? Или перелью? Ведь тогда, наверно, все пригорит… или не проварится. Мамочки, как же все сложно! Я чувствовала себя полной дурой, когда в панике забегала по кухне в поисках какого-нибудь измерительного предмета. В конце концов, я нашла пустую бутылку из-под минеральной воды. Бутылочка была совсем маленькая – по 0,25 л, и поэтому я, подсчитав, налила в бутылку воды, вылила ее в кастрюлю и повторила эти действия еще 3 раза. Замечательно, теперь у меня есть литр воды. Кастрюля, правда, оказалась наполнена до краев, и я поняла, что она слишком маленькая. Пришлось искать что-нибудь поменьше. Как же мама варит макароны в совсем маленькой кастрюле? Перелив воду в большую кастрюлю, я задумалась над следующим вопросом. Как мне измерить 100 г макарон? Весов у меня не было, лишь бутылочка из-под минералки, а перевести литры в граммы я не могла. Минут пять я мучилась, но вскоре не выдержала и позвонила маме. Ее телефон был недоступен. Вот не везет… Вскоре я ужасно проголодалась и, разозлившись на изготовителей макарон, вылила свой литр воды в раковину. На ужин опять буду пельмени!
Вечером папа приехал не один. Вместе с ним к нашему дому подъехала еще зеленая «нива», из которой вылез парень примерно моего возраста и полный мужчина в ярко-оранжевой куртке. Придется сварить еще пельменей. Судя по всему, у нас гости. Мужчина в оранжевой куртке передвигался на инвалидном кресле – я тут же задалась вопросом кто он такой. Оказалось, что это старый папин друг, которого я видела несколько раз, приезжая в Малую Дубну. Дядя Слава был украинцем - братом по несчастью (по славянскому происхождению то есть). Дядя Слава был просто образцовым украинцем, таких сейчас только в кино можно увидеть. У него был громкий, как у трубы голос, он любил сало (которое, кстати, он в этот вечер привез для меня) и он часто повторял потрясающее «шо». Я плохо помнила дядю Славу, но когда он, притянув меня к себе, расцеловал в обще щеки и зычным басом проговорил «гарна дивчина выросла», я сразу прониклась к нему теплыми чувствами. Было как-то очень приятно думать, что, несмотря на то, что ты здесь никого не знаешь, многие люди относятся к тебе хорошо. Вместе с дядей Славой приехал его сын – Андрей. Он был высоким темноволосым парнем с наивно-добродушным выражением лица и потрясающими голубыми глазами. Честное слово, я никогда прежде не видела людей с такими ярко-голубыми глазами. Андрей, как мне показалось, немного стеснялся своего отца и его вечных «шо», но меня это даже забавляло. Я провела всю компанию на кухню и поставила на стол большую тарелку с пельменями. Ренат и гости расселись вокруг стола, включили телик и начали лопать. Я распиралась от гордости, чувствуя себя настоящей хозяйкой. Мамочки, я накормила троих человек! Я побила мой жизненный рекорд. Как оказалось, дядя Слава и Андрей жили в деревне неподалеку. Я даже запомнила название этого места – Поточино. Поточино, судя по рассказам, было еще большей деревней, чем Малая Дубна, зато там можно было купить свежее молоко, яйца и «а шо, у нас и сало скоро свежее будет, ты только попроси», как сказал дядя Слава. В Поточино жило неисчисляемое количество родственников дяди Славы и Андрея. Можно было подумать, что сюда переехала вся их украинская родня. Когда отец и дядя Слава отправились в гостиную смотреть хоккейный матч, мы с Андреем остались на кухне одни. Я мыла посуду, а он вытирал ее. Моя самооценка резко поползла вверх. Я не только прекрасный кулинар, но еще и слежу за порядком в доме. Эх… Оказалось, что мы с Андреем вместе играли в детстве, когда я приезжала к отцу, и теперь я начала припоминать, что какой-то темноволосый мальчишка один раз высыпал мне на голову ведерко песка и отобрал мою красную лопаточку. Уж не Андрей ли это был? Я напрямую спросила у него, он ли так бессовестно поступил со мной, и парень, задорно засмеявшись, подтвердил мои опасения. - Только ты почему-то забыла, что за пять минут до этого ты дала мне в глаз этой самой лопаточкой, - улыбаясь, добавил он. Уехали они, когда было уже довольно поздно. Дядя Слава долго уговаривал меня приехать к ним на неделе, и не успокоился, пока я не принесла торжественное обещание навестить их на выходных. «А шо, если папка занят будет, так ты на автобусе приезжай. Тут остановка недалеко. А Андрей тебя в деревне встретит. Тут через одну остановку всего».
В школе меня появились поклонники, причем сразу несколько. Первым из них был Сережа, который, несмотря на мои протесты (может, мне стоит как-нибудь прихватить с собой в школу веревку, связать его и оставить там?) каждый день провожал меня до дома. - Да я не заблужусь, ты не боись, - не выдержав как-то, сказала я, но он, кажется, юмора не понял. Вторым моим воздыхателем был Леня Кравцов. Честное слово, я даже толком не говорила с ним, но он почему-то решил, что я в него влюблена. Леня был долговязым парнем, а его лицо представляло собой биологическую катастрофу. Чернобыль по сравнению с этим был сказкой на ночь. Третьим – и, слава богу, последним – был Ашот, подозрительное лицо кавказской национальности. Мне поклонники не приносили ничего, кроме проблем, потому что мои одноклассницы возненавидели меня всей душой, когда на завтраке в столовой Сережа и Ашот десять минут толкались, борясь за свободный стул рядом со мной. Выглядело это забавно, но жалко. Я готова была под землю провалиться, когда это происходило, а девчонки сжигали меня взглядами, полными зависти и ненависти. Господи, я попала в дешевый бразильский сериал! Честное слово, я не понимаю, почему на моей скромной персоне сосредоточено все внимание местных парней. Мне этого совсем не нужно. Толкотня у стула закончилась, когда прозвенел звонок на урок, и нам пришлось уходить из столовой. При этом у Ашота было такое лицо, что мне казалось, он сейчас схватит ложку (благо, вилок и ножей нам в столовой не выдавали) и закричит «Зарэжу!!!». Заметив, в каком он состоянии, я подошла и посоветовала не нервничать. «От нервов классно галстуки помогают, - посоветовала я. – Пожуй и успокойся». Ашот тоже не понял моего юмора. Я начала задумываться над тем, что у меня его просто-напросто нет. Почти сразу после начала занятий в новой школе я заметила, что Насте нравится Сережа, и она порой ведет себя как полная дура, лишь бы понравиться ему. Она смеялась над его шутками (даже если они попахивали нафталином), соглашалась со всем, что он скажет, и каждый удобный случай использовала, чтобы выразить ему свой собачий восторг. Глупо. Глупо и нелепо. У Ашота тоже была воздыхательница, но она в отличие от Насти не хотела со мной общаться и каждый раз, когда я оказывалась невдалеке, поспешно уходила, бросив мне напоследок презрительный взгляд. На физике я теперь сидела одна, потому что Эдвард с понедельника не приходил в школу, хотя его родственники ни разу не пропустили уроки (я следила за ними каждый день в столовой). Я даже начала скучать без Бероева, но, если честно, больше была рада тому, что он не приходит. Мне не хотелось вновь ловить на себе его взгляд полный ненависти. В общем, жилось мне без него куда спокойнее.
В пятницу вечером отец вернулся домой крайне раздраженный. Как оказалось, «какой-то козел на серебристом вольво» снова сбежал от гаишников. Отец не выдержал и решил устроить за ним погоню, но из-за жуткого мороза машина не желала заводиться. Ха, наша доблестная милиция снова проявила себя в геройском предотвращении возможной аварии! - А номеров у этого вольво, что, нет? – спросила я, решив посочувствовать Ренату. - Были бы, я этого козла давно нашел бы, - папа пробурчал несколько нецензурных слов себе под нос и, вспомнив обо мне, в очередной раз извинился. – Ничего, не долго ему осталось ездить мимо моего поста безнаказанно!
А в субботу в школу заявился Бероев. В этот день у нас как раз была физика, поэтому, увидев его в коридорах школы, я замерла на месте и несколько секунд не двигалась. Я внимательно смотрела на Эдварда, но он даже не взглянул на меня. Может, он все-таки не из-за меня не ходил в школу. Но я слишком хорошо помнила его взгляд, полный ненависти и презрения… никогда не забуду тот урок… Настя смотрела на меня, как на психопатку. - Эй, ты чего? – спросила она. - Иди без меня, я чуть-чуть задержусь, - сказала я и быстро побежала в кабинет ОБЖ. У меня был план. Как говорится, лучшая защита – нападение. На физику я вбежала со звонком. Бероев уже сидел за партой и на меня не смотрел. Пристроившись рядом, я выложила свои учебники на парту, повесила сумку на стул и, достав из нее небольшой красный пакет, открыла его. - Эдя, у меня для тебя подарок! – промурлыкала я Бероеву. Он повернул голову в мою сторону и, вытаращив глаза – типа «это еще и разговаривать умеет»?! – уставился на меня. - Ну, Эдя, примерь! Уверена, тебе понравится! – сказала ему я. В руках у меня была ватно-марлевая повязка. Эдик смотрел на меня, как будто я восстала из мертвых: это было смешение ужаса и недоверия. Странный он какой-то. Некоторое время мы оба молчали. Он не знал, что ответить, а я наблюдала за его реакцией. Приторно-сладкая улыбка на моем лице постепенно исчезала, а глаза гневно сощурились. - Ну что, мне освежитель воздуха притащить, или тебе и ватно-марлевой повязки хватит? Ты не стесняйся, обращайся, если что. Я и противогаз тебе могу достать, - сквозь зубы процедила я. Бероев не отвечал. Кажется, никто еще с ним так не обращался, поэтому он не знал, как реагировать. Он молча смотрел на меня, и постепенно взгляд его из удивленно-недоверчивого становился холодно-презрительным. - Давай помогу, - я протянула руки вперед, намереваясь завязать ватно-марлевую повязку вокруг головы Эди так, чтобы он задохнулся. Вот бы затянуть как можно туже… Но Бероев в ту же секунду отпрянул от меня, и, резко вдохнув, отрывисто проговорил: - Не. Приближайся. Ко. Мне. Я сжала кулаки, пытаясь успокоить себя. Самовлюбленный, напыщенный баран. - Что Эдя, боишься маникюр испортить, общаясь с простыми смертными? Ну, простите, ваше величество, что не угодила вам. Он, как мне показалось, готов был убить меня. Эдвард смотрел на меня с такой ненавистью, что мне стало страшно. Тут к нам подошла учительница и поставила на парту банку с водой и стеклянную трубочку, полую внутри. С одной стороны трубочка была закупорена пластилином. Меня всегда восхищают приборы, используемые в российских школах при написании лабораторных работ (а как оказалось, мы должны были написать лабороторку, предварительно измерив давление, его влияние на воду и что-то еще. Я не особо парилась). Заметив учительницу, Эдвард почему-то решил остаться на месте. Я отвернулась от него, открыла свою лабораторную тетрадку и принялась медленно выводить на полях сегодняшнюю дату. Бероев тем временем придвинул к себе банку и, опустив в нее трубочку, стал ждать, когда в нее наберется вода. На мой взгляд, так абсолютно бестолковое занятие. Физика – это бред! Скажите, где вам в жизни пригодится знание закона Клаперона-Менделеева? Я уже в третий или четвертый раз обводила ручкой сегодняшнюю дату в тетради, когда Эдвард пододвинул мне банку. - Подержи пока трубку, я посмотрю давление, - выдавил он. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза… они были карие… но я очень хорошо помнила, что они в прошлый раз были черными. - Что с твоими глазами? – неожиданно даже для самой себя, спросила я. Вопрос вырвался у меня случайно, я не собиралась заговаривать с Эдвардом. - А что с ними? – кажется, этот индюк тоже испугался. - Они карие! Эдвард был в смятении, и я не могла точно сказать, что его больше удивило: то, что я с ним говорю, или то, что его глаза карие. - А какими они еще должны быть? – он судорожно вдохнул. У него что, астма? Так я могу ему на следующий урок еще и кислородную подушку притащить. Я уже живо представила, как я заставлю Эдю сесть в инвалидное кресло (можно будет одолжить у дяди Славы. А шо, жалко ему шо ли для доброго дела?), привяжу его к спинке, надену мешок на голову и спущу с лестницы до первого этажа. Может, если он полетает, то добрее станет, гуманнее. Сотрясение мозга и перелом парочки десятков костей может здорово изменить мировоззрение. - Твои глаза были черными. Бероев замялся. Кажется, он «не знал, что соврать», как сказала бы мама. - Это… это флюоресценция, - произнес он. Я вытаращила на него глаза, как свинья на мясорубку. - Че-че? Не надейся, что я отвяжусь от тебя, услышав бред сумасшедшего из палаты номер шесть. Говори русским языком. Я часто стараюсь быть грубее, чем я есть. Или же я думаю о себе лучше, чем я есть, поэтому порой люди смотрят на меня так, как смотрел на меня сейчас Эдвард. Это был взгляд из разряда «а это, детишки, свинкохрюк обыкновенный из семейства пупырчатых осьминогорогов». - Ладно, соври, что у тебя линзы, - посоветовала я. Эдвард не двигался уже секунд пятнадцать, уставившись на меня. - У меня линзы, - моментально произнес он. Странно, сейчас я почему-то совсем не ненавидела его, хотя все еще презирала. Ну не могу я хорошо относиться к высокомерным людям! Эдвард протянул мне стеклянную трубочку, которую он все это время держал в руках, и я при этом случайно дотронулась до его руки. Бррр! Да он еще холоднее, чем наша морозилка! Не понимаю, как вода в банке до сих пор не замерзла?! Эдвард отдернул руку, встал из-за парты и направился к барометру, который висел в другом конце кабинета. Больше мы не разговаривали. Бероев только сказал мне, какое давление в комнате, и больше не произнес ни слова. Мы отвернулись друг от друга, и каждый упорно смотрел в свою тетрадь для лабораторных работ. Когда прозвенел звонок, Бероев поспешно смылся из класса, сперев мою ватно-марлевую повязку. Так он еще и клептоман! Я хотела догнать его, но подумала, что, возможно, он просто все-таки не против носить повязку, но стесняется. Посмотрим на следующем уроке, надо будет захватить с собой фотоаппарат. Эдя в повязке – зрелище уникальное. Лучше – только Эдя в противогазе. Вернувшись домой, я обнаружила, что Ренат уже вернулся. Странно, чего это он так рано? - Саша, иди сюда! – крикнул он мне с веранды (а что это он делает на моей территории?). Отец стоял рядом с оранжевым чудовищем, который пережил свои лучшие годы во времена всемирного потопа. - Смотри, что тебе подарил Славка, - похвастался Ренат. – Конечно, не новый, но все еще в хорошем состоянии. Шины целые – я проверял. И звонок работает, - отец расплылся в улыбке. Я осмотрела отцовское приобретение. Интересно, а зачем мне зимой велосипед?
Как я и обещала, в выходные я поехала в Поточино. Промерзнув полчаса на остановке (папа, конечно же, дал мне неверное расписание) я, наконец, села в автобус со зловещим номером 29. Номер, может быть, был и не зловещий, но вот автобус ехал через немогу. В воскресенье, видимо, узнав, что я поеду в соседнюю деревню, начальство автовокзала города Орехово-Зуево выделило самый дряхлый автобус из своего ассортимента. Я всю неделю видела, как по шоссе мимо Малой Дубны проезжал хороший новый автобус, но именно сегодня его заменил дряхленький пенсионер. Через одну остановку (вся дорога заняла у меня не больше десяти минут) я вышла в Поточино. Мда-а-а… я, оказывается, жила в мегаполисе. Деревня была довольно миленькая, но, если в Дубне можно было встретить трех-четырех этажные здания, а деревня между моим поселком и Поточино была застроена нехиленькими домиками, на которые мне пришлось бы копить несколько жизней, то Поточино было деревня деревней. На остановке меня встретил Андрей. Увидев меня, он заулыбался, показывая мне челюсть. - Привет, - он помахал мне рукой, когда я выходила из автобуса. – Я, если честно, не ожидал, что ты приедешь. - Почему? – не поняла я. – Я же обещала. Андрей улыбнулся, но не ответил. - Как тебе папин подарок? - Классный велик, - кивнула я, искренне надеясь, что мое лицо не выражает глубочайшее презрение. Мне? Велосипед? Зимой? Да я даже летом сломала бы его и свои ноги в первый же день, а сейчас-то он мне на кой сдался? Андрей снова засмеялся. - Он старый, конечно, но очень прочный. Его хоть камазом сбивай – ни царапинки не останется. - Да не, камазом не надо, - я судорожно сглотнула, представив себе эту сцену. – А то от меня ничего не останется. Дядя Слава и его многочисленная родня (слава богу, пришли не все жители Поточино, а лишь человек двадцать (наверно, четверть населения) ждали меня у дома. Все они окружили меня, как только я приблизилась. Если честно, мне стало страшно. Меня вертели из стороны в сторону, передавали из рук в руки (причем легко держали меня не только мужчины, но и женщины), дергали за волосы, щепали за щеки и периодически расцеловывали в обе щеки. Один озабоченный подросток (надо будет потом его найти и хорошенько всыпать), втеревшись в толпу взрослых, даже пытался поцеловать меня в губы, за что получил от своей матери взбучку. Никого из присутствующих я, конечно, не знала, но все между тем знали меня. Как так получилось, я до сих пор не поняла. Минут через десять терпение Андрея иссякло, и он выдернул меня из плотного кольца деревенских жителей. - Спасибо, - прохрипела я. – Ты меня спас. Андрей снова засмеялся. - Это ты еще не видела, что было, когда к нашим соседям сын из армии приехал. - И, слава богу, что я этого не видела! – воскликнула я. Свой собственный опыт достаточно испугал меня, чтобы я больше никогда не приезжала на праздники в эту деревню. Что же здесь происходит на Новый год, или чей-нибудь День Рождения?! Жители деревни постепенно расходились, и Андрей провел меня в дом, чему я была несказанно рада, так как мороз на улице опять усиливался. Дядя Слава был несказанно рад меня видеть. Я поблагодарила его за велосипед и села вместе с папиным другом и Андреем пить чай. Пока мы чаевничали, Андрей успел похвастаться, что он неплохой механик и к лету наверняка закончит собирать трактор. Я уважительно покачала головой, говоря тем самым «да ты крутой, как вареное яйцо, Андрей», а сама в очередной раз спросила у небес, за что они со мной так поступили. Трактор… ик… ик… кажется, у меня и вправду нервный тик… точнее ик. Заметив, что я икаю, дядя Слава велел мне попить. - Промочи горло, и сразу пройдет. А шо, я всегда так делаю. Я не стала спрашивать, чем именно он мочит горло, и послушно выпила еще кружку чая. Какая это уже? Третья? Четвертая? Скоро я раздуюсь, как шарик. После еще одной кружки чая (откуда у них столько кипятка? У этого чайника есть дно?) я и Андрей отправились в гараж, где и стоял восхваляемый моим новым знакомым трактор. Скажу так, эта махина меня впечатлила. Я смогла бы только нанести краску. - И это ты все сам? – не поверила я. Трактор, может, и не самое лучшее средство передвижения, но трудов стоит не меньших, чем простой автомобиль. Жигули Эдика Бероева даже рядом не валялись. - Угу, - довольно закивал Андрей. – Но вообще я мечтаю о чем-нибудь… нормальном. Один парень из города обещал мне весной продать старый внедорожник, так что, если за лето еще поднакоплю, то за следующую зиму соберу неплохой автомобиль. Уезжала я из Поточино, снаряженная как в месячный поход. Дядя Слава всучил мне банку со свежим молоком, пакет домашнего творога и кусочек сала. Против последнего я ничего не имела – то, что привозили несколько дней назад, я вчера доела. Сало и пицца для меня – особый вид наркотика. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я сидела на кухне и машинально жевала черный хлеб с куском сала, подаренным дядей Славой. По телику показывали «Смешарики», и я с интересом наблюдала за происходящим на экране телевизора. Серия была посвящена моему любимому Барашу, и я боялась что-нибудь пропустить. Слава богу, что в эту минуту меня не видел никто из моих одноклассников. Еще не хватало, чтобы из «городской штучки» я превратилась в пятилетнюю дуру, уровень iq которой еле-еле перевалил за 50. Наверно, есть сало утром было не самой лучшей идеей. Как только я вышла из дома и потопала в школу, у меня заболел живот. И как назло именно сегодня (когда мне и так плохо) мне придется сидеть на физике с Эдиком. Интересно, а он придет в ватно-марлевой повязке? Я захихикала, представив себе эту сцену. У школы я заметила знакомые баклажановые «Жигули». Ага, значит, Бероев уже здесь. Даже не опаздывает. Замечательно! Не удержавшись, я написала на капоте машины (которая была вся в снегу) «Эдик лох». Может, я веду себя и глупо, зато говорю народу правду. Можно сказать, что я несу людям истину, открываю им глаза! Хорошо было бы после школы посмотреть, как Бероев отреагирует на надпись на машине. На первом этаже я наткнулась на Алису Бероеву – старшую сестру Эдварда. Она весело подмигнула мне и, кивнув в сторону машины, сказала: - Эдвард будет в ярости, - хихикнула она. – Кстати, прекрасная идея с ватно-марлевой повязкой. Думаю, он теперь будет в обнимку спать с ней. - У каждого свои странности, - пожала я плечами. – Кто-то во сне мишек обнимает, кто-то повязки. Наверно, ему очень одиноко. Алиса снова захихикала и побежала на второй этаж. Я, посмотрев ей вслед, задумалась: как она могла разглядеть, то, что я написала на машине? Первые два урока прошли спокойно, чему я была несказанно рада. И Ашот, и Леня, и - что самое страшное – Сережа еще не проснулись, и потому не обращали на меня никакого внимания. Половина класса, как и они, буквально дрыхла на партах. Что ни говори, понедельник – день отстойный. Не спали лишь единицы, и к ним относились лишь двое отличников и Эдвард. Бероев в кои-то веки заявился в школу к первому уроку и теперь периодически бросал на меня настороженные взгляды. Видимо, боялся, что я еще что-нибудь ему на голову нацеплю. Эх, был бы у меня водолазный костюм… После очередной овсянки в столовой (оказывается, овсянку давали по понедельникам) мы пошли на физику. Я уже доставала из сумочки перцовый баллончик для Эдварда, когда он вдруг заговорил со мной. - Привет, - я услышала чей-то приятный бархатный голос. Ээээмм… это он к кому? Я огляделась, но вокруг больше никого не было. Неужели он заговорит со мной после всего, что произошло на прошлом уроке? - Это ты мне? – не поверила я. - А с кем я еще могу говорить? – он засмеялся. - Да мало ли… может, у тебя есть воображаемый друг. Бероев снова засмеялся. Странный он. То смотрит на меня голодным волком, то улыбается. Настроение у него меняется, как… как… может, у него были месячные? - Нет. Я просто хотел поговорить с тобой. Мы как-то не очень хорошо начали наше знакомство. - А-а-а, - протянула я. Мне вдруг стало стыдно за то, что я написала на его машине. - Я Эдвард Бероев. А ты Саша Черкасова, - сказал он. - Ну это я знаю… э-э-э, в смысле, приятно познакомиться. Он снова засмеялся. Так и хотелось сказать: «че ржешь? Зубы хорошие? Так сейчас испортим». Эх, какая-то я агрессивная в последнее время. - Тебе нравится здесь? – он сел на парту и внимательно посмотрел мне в глаза. Прям как на допросе. - Ты смеешься? Это Малая Дубна, - я посмотрела на него, как на сумасшедшего. - Здесь не так уж и плохо. Природа красивая, воздух свежий, да и город не так далеко, - он пожал плечами. Кажется, он и вправду так считал. - Ну да, природа – это… - оптимистично начала я и тут же потухла. - Это не для меня. - Зачем ты тогда переехала? - мне показалось, или ему и вправду интересно это знать? - Ну, мама второй раз вышла замуж… - начала я, сама не зная, зачем я ему это рассказываю. - И ты не поладила с отчимом! – догадался Эдвард. Выглядел он весьма довольным. Его так легко обрадовать? Нужно лишь сказать, что у меня куча проблем? - Нет. Я не поладила с ипотекой. Бероев не понял. - У нас были проблемы с жильем, и… подожди, а что я тебе все рассказываю?! – возмутилась я. Мне совсем не улыбалось плакаться в жилетку таким людям, как Эдик. - Откуда я-то знаю? – он пожал плечами. - Послушай, я к тебе в душу не лезу, и ты ко мне не приставай. У тебя есть ватно-марлевая подруга, вот с ней и общайся. Слава богу, в этот момент прозвенел звонок. Я села за парту, открыла учебник и единственная из всего класса принялась усердно изучать параграф. Теперь главное так удачно вызваться к доске, чтобы простоять там весь урок.
У школы кто-то залил водой небольшой участок земли, и получился импровизированный каток. На коньках по этой луже, конечно же, никто не катался, но мальчишки усердно раскатывали лед и толкали на него девчонок. Я тоже не избежала участи «прокатиться» и потому прочертила носом по льду. После последнего урока весь наш класс высыпал во двор. Я, Настя и Лена – еще одна девочка из нашего класса – стояли невдалеке от катка и говорили о какой-то ерунде, когда вдруг раздался чей-то вопль. Мы даже подпрыгнули на месте и обернулись: у баклажановых Жигулей стоял Эдик. Он был в ярости, а его братья и сестры – особенно здоровяк Максим и миниатюрная Алиса – ржали во весь голос. Эдвард бросил свирепый взгляд в мою сторону. Блин, кажется, он догадался, или Алиса меня сдала. - Хватит ржать, - огрызнулся Эдвард на родственников и стер надпись с машины. Настя и Лена пошли домой, а я на несколько секунд задержалась, все еще наблюдая за Бероевыми. Вдруг раздался жуткий визг тормозов, чей-то крик, и я увидела, что, потеряв управление на льду, на меня несется грузовик, надпись на кузове которого гласила «Микоян». Но прежде чем я закричала (хотя, не уверена, что у меня бы это получилось. Горло сдавило) кто-то сбил меня с ног. В полете я набрала в легкие воздуха и завыла незнакомцу на ухо в полную силу. Моему спасителю это, кажется, не понравилось, потому что он шмякнул меня о землю и навалился всем весом. Господи, ну и слон!.. Я открыла глаза и увидела знакомое перепуганное лицо… Эдвард!?! - Саша, ты в порядке? – взволновано спросил он. - Да вроде, - пробормотала я. Что случилось? Я попыталась вырваться, но Бероев не отпускал. - Осторожно, кажется, ты разбила висок, - предупредил он. Я отнеслась к этому достаточно спокойно, так как у меня большой опыт в травмах. В последний раз, когда я получила сотрясение мозга, предварительно пролетев метра полтора по лестнице, я спокойно поднялась на ноги, отряхнулась и вернулась домой, чтобы вызвать такси и поехать в больницу. Чего лишний раз трепать себе нервы, если такое случается со мной каждый месяц? - Ничего, не умру, - сказала я, и Эдик меня наконец-то отпустил. Вид у него был ошарашенный. Наверно, я не походила на несчастную заплаканную девушку, которую этот рыцарь только что вытащил из-под колес железного микояновского дракона. Встав и деловито отряхнувшись, я долго ворчала, ругая на чем свет стоит залитый каток, а Эдвард молча стоял рядом, придерживая меня за плечи. Кажется, он опасался, что я вот-вот грохнусь в обморок. Я осмотрела место происшествия: грузовик въехал в старую клумбу, снес ее с места, проехал чуть дальше и впечатался в бампер Жигулей Эдика. Жигули выстояли, грузовик не подлежал ремонту. Ко мне подбежали одноклассники. - Саша, мы уже вызвали скорую! - Саша, как ты? - Ты жива? - Саша, прасты мэня! Я нэ думал, что тыак получица! Я дэбил! – в истерике умолял Ашот, который залил этот самый каток. Эдвард сначала хотел закрыть меня своей бесконечной длинной спиной от одноклассников, но его снесли одноклассники во главе с Ашотом, спешившим упасть мне в ноги и вымолить прощение. Я заметила, что Максим, Алиса и остальные Бероевы сердито косились на Эдварда. Что такого он сделал? По их мнению, он не должен был меня спасать? И тут до меня дошло, что в тот момент, когда грузовик выехал из-за поворота, Эдвард стоял рядом со своей машиной, которая была в другом конце двора. Эдвард не мог так быстро до меня добежать! Я вырвала ноги из хватки Ашота и подошла к Бероеву, схватила его за рукав куртки и оттащила в сторону. - Как ты это сделал? – напрямую спросила я, и вид у меня был самый что ни наесть грозный. - Что именно? – притворился дурачком Эдя. - Ой, вот только не надо ла-ла! Как ты вытащил меня из-под машины? Бероев хитро улыбнулся. - Ну, я схватил тебя и оттолкнул в сторону. Даже не знаю, как тебе объяснить, как это происходит. - Ты стоял на другом конце двора! – почти закричала я. Эдя поспешил закрыть мне рот рукой. - Молчи! - сказал он. – Просто скажи спасибо и ничего больше не говори. Я оттолкнула его руку. - Спасибо. Но я прекрасно помню, что ты был на другом конце двора. Ты… ты очень – ОЧЕНЬ – быстро прибежал! - Саша, ты бредишь, - он покачал головой. – И тебе никто не поверит. Кстати, тебе на заметку: мой отец один из лучших докторов в городе, и я всегда смогу упечь тебя в психушку. От такой наглости я обалдела, а Эдя, хитро улыбнувшись, вернулся к своей семье. И как вы мне это объясните? Мы ждали скорую полтора часа, а она все не ехала. - Может, я домой пойду? – с надеждой спросила я, но одноклассники закричали, чтобы я даже не думала так рисковать своим здоровьем. Наконец машина скорой помощи прибыла. Меня заставили ехать с ними, и потому весь оставшийся день я провела в больнице. Там я мельком видела доктора Бероева – отца Эдварда. Он зашел на минуту в перевязочную, где мне делали укол и, бросив в мою сторону настороженный взгляд, поспешно вышел. Я случайно узнала, что это был он. Доктор был настолько красив, что не мог не привлечь внимание. И он чем-то неуловимо походил на своих приемных детей, но я не могла понять чем. - Кто это? - спросила я у медсестры, когда он ушел. - Это Алексей Бероев, - молоденькая медсестра порозовела и глупо захихикала. На меня одну не действует обаяние этой семейки? Примчавшийся Ренат был взволнован, как стадо овец перед стрижкой. Он десять раз ощупал мою голову, пока не убедился, что в моей голове нет ни одного отверстия, через которое могут вытечь мозги, и только после этого отвез меня домой. Вечером у меня жутко заболела голова, и я пораньше легла спать. В ту ночь мне впервые приснился Эдвард Бероев. Он сидел на нашей старой софе в обнимку с Барашем и загадочно скалил зубы. Потом сон переменился. Я ехала по лесу на лыжах, когда меня вдруг догнал Анрей и закричал: - Он сейчас догонит, Саша, быстрее! Я не знала, кто меня догонит, но постаралась ехать быстрее. Проблема в том, что на лыжах я ездить не умею и, как только Андрей скрылся за поворотом, я упала в сугроб. Снег колол руки (почему-то на мне не было варежек), когда кто-то схватил меня и поднял на ноги. Эдвард Бероев, черт возьми. И тут ты!.. - Будь осторожнее, Са… Я проснулась от жуткого грохота, доносившегося с веранды. Я вскочила с кровати и босиком выскочила на веранду, забыв захватить с собой перцовый баллончик. Включив свет, я замерла. Кто-то повалил мой велик и старые лыжи, которые стояли у окна… открытого окна!
На следующее утро я дольше, чем обычно, задержалась дома, репетируя у зеркала «улыбку очаровательной девушки». Может, если быть очень милой с Эдиком, он объяснит мне, как он переместился из одного конца двора в другой. В школе весь день обсуждали мое вчерашнее спасение. Наверно, в этой глуши об этом теперь будут говорить все ближайшее столетие. Все вдруг стали необыкновенно добрыми и заботливыми (даже неприятно как-то) и постоянно спрашивали у меня, как я себя чувствую. Ашот, чувствовавший себя виноватым, не отходил от меня ни на шаг, и потому у меня не получилось заговорить с Бероевым, который бросал на меня подозрительные взгляды и вздрагивал каждый раз, когда я проходила мимо. Шуганный он какой-то. Так что мои отрепетированные улыбочки утонули в молоке, и мне пришлось весь день терпеть Ашота, смыться от которого было невозможно. В столовой все стало еще хуже, когда к вечной борьбе Сережи и моего кавказского поклонника присоединился Леня, который, расталкивая всех острыми локтями, чуть не повалил стол. Мы с Настей не выдержали этого зрелища и пересели за другой столик. Парни этого даже не заметили. Но, оказывается, на этом мои беды не кончились. В школе на первом этаже поставили картонную коробку, обклеенную цветной бумагой. И это было бы еще ничего (ну подумаешь, разноцветная коробка. Стоит себе и стоит) если бы на ней не написали «почта любви». И тогда я поняла, что приближается День святого Валентина. Настя тут же потащила меня покупать валентинки в школьной библиотеке (она мне не говорила, но я поняла, что самая большая и пафосная из них – для Сережи). - А ты кому-нибудь будешь дарить валентинки? – спросила она у меня, когда мы стояли у кабинета географии (мама! 45 минут с Сережей!). Я как всегда не подумала и ляпнула: - Обязательно. Эдик – мой единственный и любимый Валентин. То, что я стебалась, никто не понял. Настя, открыв рот, смотрела на меня и не верила моим словам, а Бероев, примостившийся неподалеку, вздрогнул и испуганно посмотрел на меня. Я тут же использовала свою заготовленную улыбку. Ну-ну, пусть надеется. Не смотря на все мои попытки быть милой, Эдвард не желал со мной общаться. Когда я в четверг села с ним на физике и попыталась завести разговор, он лишь сказал «привет» и отвернулся. Хамло иностранное! Понаехали в Россию-матушку, понимаешь! Да кто тебе визу-то дал?! Да кто это придумал, что в Россию и без визы можно?! На Эде мои проблемы не закончились. Судя по всему, Ашот решил сделать меня своей первой женой в гареме. Я поняла это, когда он, выйдя из библиотеки (господи, он тоже купил валентинки!) многозначительно начал мне подмигивать. Причем это выглядело так, что можно было подумать, что у него начался нервный тик. Все в тот же четверг, когда я шла из школы, меня догнал Сережа. - Привет. - Угу. Давно не виделись, - кивнула я. Мы расстались минуту назад. - Ты поедешь в восток? – спросил он. Я посмотрела в сторону дома. - Да не, мне сейчас немного севернее надо, - не совсем его понимая, ответила я. - Смешно! – он театрально засмеялся. Я скептически на него смотрела. Интересно, а он что, совсем не видит, как я к нему отношусь и что о нем думаю? - Ты меня не поняла. «Восток» - это фитнес-центр в городе. Там есть бассейн. - А-а-а, - до меня дошло. Я задумалась. – А кто еще поедет? Оказалось, что поедет еще человек шесть из нашего класса, и я согласилась. Попрощавшись с Сережей, я продолжила свой недолгий путь домой. И тогда-то я и поняла, что на этом все сюрпризы еще не закончились. Во дворе дома, визжа и хрюкая, стоял огромный черный кабан. Несколько секунд мы молча пялились друг на друга, пока кабан не перешел в наступление. Я бросила сумку на землю и, визжа, со всех ног понеслась подальше от дома. За мной, завывая не хуже меня, гнался кабан. Дело в том, что наш дом стоит на самой окраине поселка, и потому бежать мне было особо некуда: или обратно к школе, или, взобравшись в горочку, на шоссе. Мой выбор произошел неосознанно. Убегая от кабана я не особо задумывалась над выбором направления, и потому неслась куда глаза глядят. Мои глаза глядели на шоссе. Перепрыгивая через поваленные деревья и сугробы, я выбежала на дорогу. За мной, хрюкая, несся боров. Было весьма странно, что он до сих пор не догнал меня, ведь я не лучший бегун. Я уже было кинулась по направлению к лесу (интересно, а как я собиралась спасти от разъяренной дикой свиньи в лесу?), когда услышала жуткий шум мотора, и из-за поворота вылетели баклажановые «Жигули». Они и снесли гнавшегося за мной борова с ног. Кабан завизжал, перелетел через машину и приземлился в нескольких метрах от меня. Он несколько раз дернулся и замер. На моих глазах только что произошло убийство… Из Жигулей вылез… кто, как вы думаете? Дедушка Мороз? Иван Ургант? Барак Обама, в конце-то концов? Конечно же, Эдик (кому еще оказана такая честь, как мое спасение?). Он подбежал ко мне, схватил за плечи и взволновано посмотрел мне в глаза. - Ты в порядке? – спросил он. - Я да, - выдавила я. Говорить мне все еще было трудно. Я нехило перепугалась, и теперь горло чем-то сдавило. Нет, я, конечно, попадала в десятки дурацких ситуаций. И падала, и ноги травмировала, и руки, и головой частенько билась, и машина меня даже разок сбила и разок чуть не сбила… но такого… - Он тебе не навредил? - Нет, все хорошо, - я вдруг поняла, что я вцепилась в куртку Бероева и поспешила отпустить его. – Спасибо, что снова спас меня… но тебе придется отвечать на мои вопросы. - Что опять? – Эдя закатил глаза. - Как ты на прошлой неделе переместился так быстро?.. - Саша, кажется, ты о-о-очень сильно ударилась головой, - насмешливо произнес Бероев. - Предположим. Но как ты нашел меня сегодня? – я поняла, что подловила его. Теперь ему не отвертеться. - Саша, я ехал домой. Мне в ту сторону, - он устало покачал головой. Кажется, он считает меня полной идиоткой. – А потом я услышал жуткий визг. Кстати, кто из вас двоих так пронзительно пищал? Он засмеялся. Замечательно! Значит, ему смешно! - Я ненавижу тебя, Эдвард Бероев! – прошипела я. – Желаю тебе приятного пешего путешествия домой. - Почему пешего? – он нахмурился. Я торжествовала. - Посмотри на свою развалюху, которую ты называешь машиной! Жигули Эдика, выдержав столкновение с грузовиком, не пережили встречу с кабаном, и перед машины был разбит вдребезги, лобовое стекло пробито, а двигатель издавал подозрительные звуки. Матушка-природа берет свое. И все же я горжусь отечественным автомобилем. Импортный грузовик его не пронял, а кабан раздолбал! Бероев кинулся к своей машине. Мне показалось, что он сейчас расплачется. Я уже оправилась после встречи с кабаном, и потому собралась вернуться домой. Надеюсь, родственники борова не собрались у меня во дворе на поминки… - Кстати, Эдик! – окликнула я Бероева, прежде чем гордо покинуть место преступления. – То, что ты сделал – не самый лучший способ поохотиться. Лучше купи ружье. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
ГЛАВА 5 СУЖЕНЫЙ МОЙ РЯЖЕНЫЙ ПТИЧКАМИ ОБГАЖЕННЫЙ, ИЛИ РЯЖЕНЫЙ МОЙ СУЖЕННЫЙ НА ГОЛОВУ КОНТУЖЕННЫЙ
Я никогда не верила в гадания и приметы, и тем более не верю во все эти суеверия (а заодно в барабашек, домовых, приведений, оборотней и вампиров) после сегодняшней ночи. Вечером ко мне прибежала Настя. В преддверии дня святого Валентина она решила погадать. Я ее уверяла, что если уж гадать – так на святки, но никак не в канун дня святого Валентина (так и хочется написать «дня всех святых». Разве не злые и коварные духи завтра будут разносить эту «любофффную почту?), но Настя меня не слушала. Она всучила мне колоду карт и заставила заучить слова, нужные при гадании. Хорошо хоть, это было все, что нужно. Мне не пришлось ни бегать вокруг дома, наступая лишь на правую пятку, ни кидаться сапогами (спорим, я бы попала кому-нибудь в темечко, и моя жертва впала бы в кому!), ни разливать по всем дому воск, чтобы увидеть непонятную уродливую фигуру и гадать, что она означает. Все что от меня требовалось – это положить бубнового короля под подушку, пробурчать «приснись суженый, приснись ряженый» и преспокойненько дрыхнуть до утра. Мой принц на черном Мерседесе (папе наверняка бы приснился на серебристом вольво. Ренат этим вечером вновь упустил таинственного камикадзе) должен был явиться ко мне во сне. Скажу так: мне в жизни не снилось такое количество крови, как этой ночью. Я видела в своем сне всю криминальную хронику за последние пятьдесят лет и, скажу я вам, ничего более неприятного мне в жизни не снилось. Проснувшись, я поняла, что я плакала во сне. Еще бы. Ганнибал Лектор под ручку с Нюшей (а она-то как попала в мой сон?! Я фанатка Бараша!) и Парфюмером решали что из меня сварганить: духи или суп. Но я так старательно отбрыкивалась и утверждала, что я плохо пахну, что они передумали и отправили меня на растерзание зомби. И, что мне показалось странным, один зомби промурлыкал мне подозрительно знакомым голосом «а мне нравится, как ты пахнешь». Я так удивилась во сне, что даже не стала убегать от преследующих меня мертвецов. Так что зомби поймали меня и убили. Было ужасно страшно и холодно, но так спокойно… Проснулась я замерзшей, как пресловутый айсберг из песни. Такое ощущение, что я пролежала в морозильнике. Я проверила окно на веранде (наверно, щеколда сломалась. Надо будет сказать отцу), но оно было закрыто. Почему же тогда так холодно? В школу я шла, полная страшных ожиданий. Главное – не попадаться сегодня на глаза Сереже и Ашоту. Леня мне не страшен, а вот они… Баклажановых «Жигулей» у школы не было. Кажется, у Эди кончился бензин… или машина и вправду мертва. Хотя, если вспомнить, что вчера произошло, то становится ясно, что ее еще долго будут ремонтировать. Как только я оказалась в школе, то сразу наткнулась на Полину Бероеву – красивую блондинку, которая встречалась с Максом. Девушка нацепила на голову розовые заячьи ушки, а на попу хвостик и теперь походила на зайчика playboy. Матерь божья! У меня сегодня и так физика с Эдиком, зачем меня еще больше травмировать?! - Привет, - не очень-то дружелюбно произнесла Полина. Я заметила, что улыбка с ее лица исчезла в тот момент, когда она увидела меня. – Тебе тут… валентинки. Она просмотрела все, что у нее осталось и протянула мне… шесть валентинок?!? Я не верила своим глазам. Я ничего не понимаю в этой жизни! Почему столько? Мне за всю жизнь пришло три-четыре открытки, и те от подруг. Неужели люди не видят… какая я?! Я развернула первую валентинку и засмеялась в голос. «Эдик лох – это круто. Одобряю. Макс.» Кажется, брат Эдварда от души посмеялся над моей шуткой. Вторая была от Алисы: «Я послала Эду валентинку от имени его ватно-марлевой подружки. Если он подумает на тебя и сегодня выльет на тебя серную кислоту – пожалуйся мне, и я его убью. Удачи тебе!» Я заулыбалась во весь рот. Третья и четвертая валентинки были посланы инкогнито, и лишь инициал «А.» указывал мне на моего поклонника с саблями в зубах. Пятая пришла от Сережи. В ней было какое-то глупое стихотворение, которое я даже не стала читать. Шестая валентинка, как ни странно, пришла не от Лени. «Люблю. Жду. Пыхчу. Надеюсь. Противогаз» – гласила она. Мать моя женщина! Поднимаясь на физику, я не могла сдержать смех. Интересно, как сейчас отреагирует на мое появление Эдвард? Ведь это наверняка он успел купить эту дурацкую валентинку и прислать ее мне в отместку. Но Бероев не обращал на меня никакого внимания. Опять. Он выстукивал пальцами по парте «S.O.S.» и хмуро смотрел на доску. За весь урок он не сделал ни одной записи в тетради, в то время как я настрочила четыре страницы. Я старалась не обращать на Эдварда внимания, но мне почему-то все равно было обидно. Даже не знаю, за что я обижалась и почему. Мне ведь наплевать на него! Я же не влю… я в испуге переплюнула через левое плечо (Эдя сидел как раз слева от меня) и постучала по парте, нарушив тем самым его непрерываемый призыв спасти его (наверно, от меня). Бероев задержал на мне взгляд (как и всегда, он смотрел на меня как курица на птицеферму), но вскоре пришел в себя и вновь отвернулся. Замечательно! Он меня игнорирует! Как и все самое ужасное, урок физики тоже подошел к концу, и мы с Эдей поспешно разбежались в разные стороны. Когда я выходила из кабинета, меня за шкирку словила Настя. - Ну, кто тебе приснился? – она просто сгорала от любопытства. Понятно, ей приснился Сережа и ей не терпится пересказать мне свой эротически-бытовый сон. - Да так, зомби и лужа крови, - спокойно ответила я и заметила, что Эдвард, шедший впереди, чуть не упал на ровном месте. Нет, все-таки он очень нервный. - Ты даже не представляешь, кто приснился мне! – зашептала Настя. Кажется, мою фразу она пропустила мимо ушей. - Конечно не представляю. Но ты мне сейчас расскажешь, - я поощрительно улыбнулась, чтобы казаться хоть чуть-чуть приветливой. - Ну, я, конечно, подозревала, что мы созданы друг для друга, но сегодня ночью все подтвердилось. Ты же знаешь, я верю в гадания, - я активно закивала головой. – И сегодня мне приснился Сережа. Она завизжала от радости, а я внимательно смотрела на Бероева, который о чем-то разговаривал с Полиной. Девушка была почему-то ужасно зла, а Эдвард равнодушно смотрел куда-то в сторону и бросал в ответ короткие реплики. Интересно, а он может нормально общаться с людьми? - Кстати, ты не забыла про «Восток»? – к нам подбежал Сережа. Обращался он ко мне, Настю же словно не замечал. - Ах, да, - я и вправду забыла про завтрашние планы. – Во сколько встречаемся? - В десять у остановки. С нами, кстати, поедут парни из Поточино. - Андрей тоже? – не поверила я. - Ты его знаешь?! – ревниво спросил Сережа. - Да, он мой друг с самого детства, - я решила не рассказывать про трогательный случай с лопаткой. - Да, он тоже поедет, - сказал Сережа. Мне показалось, или я слышала чье-то пыхтение? Или это было рычание?
Ренат был в ужасном настроении, и поэтому я решила спрятаться в своей комнате и не вылезать до вечера. Дело в том, что у моего отца были причины, чтобы злиться на меня: все две недели, что я жила с ним, мы питались сугубо пельменями. От этого кто угодно озвереет. Я сама вчера орала на него весь вечер, желая хоть на ком-то выместить свою злость и раздражение на Сережу, Настю, Ашота, Эдю и – что самое главное – на однообразный пельменный рацион. Но с папой оказалось совершенно неинтересно ругаться. Если мама, когда я начинала показывать характер, переругивается со мной и отвечать на каждую мою реплику своей, то папа просто включил телевизор на полную громкость и не слушал меня. Я в припадке гнева хотела разбить что-нибудь, чтобы привлечь внимание, но потом решила, что мне это не выгодно. Вдруг Ренат решит, что я перегнула палку и не даст мне деньги на сапоги (мне они все еще ооочень нужны). Хотя, я слышала, что скоро будет потепление… так, может, обойдусь? Но все же бить что-либо я не стала, и папа так и не узнал, насколько я могу быть опасна для бытовой техники. Сегодня же буйствовал Ренат. Правда, как оказалось, не из-за меня. Загадочное серебристое вольво сегодня вечером снова совершило бандитское превышение скорости на папином участке и снова ушло безнаказанным. Номеров на машине все еще не было, а догнать вольво оказалось невозможным (милицейские машины не развивали такой скорости, да и зимой гонять было опасно). Что папу особенно бесило, так это то, что водитель вольво явно стебался над смотрителями закона. Сегодня вольво было все обвешано шариками. А на заднем стекле был приклеен большой значок «Я LOVE ГАИ». - Нет, ты представляешь себе это?! – Ренат несколько раз ругнулся и привычно извинился. Я стояла у плиты, следя за варящимися пельменями, и понимающе кивала. Мне даже стало любопытно, кто так целеустремленно доводит моего папу до белого каления. Честное слово, мне хотелось бы посмотреть на этого человека. - Надо мной уже все смеются, - причитал Ренат. – Этот козел поплатится за то, что он в один ужасный день получил водительские права! Я его ***, - папа вновь ругнулся. – Извини. - Ничего, - вновь успокоила его я.
На следующее утро (сегодня у меня выдалась на редкость спокойная ночь. Ни Барашев, ни Нюшь, ни Эдвардов – ни-ко-го. Я спала сном младенца, дрыхла как трехдневный труп) я проснулась достаточно рано. Еще было темно, когда меня разбудил шум мотора: Ренат не мог завести свою тарахтелку (машину то есть). Честное слово, не понимаю, зачем он приезжает домой на машине. Ему же пять минут пешком до своего поста. По нашим дорогам на машине в три раза дольше получается. Я долго моталась по дому, пытаясь найти что-нибудь на завтрак. В конце концов мной были обнаружены чашка чая и пара тостов с маслом. Позавтракав, я взглянула на часы. До встречи на остановке было еще полтора часа, и поэтому я решила совершить экскурсию на второй этаж. Там было ужасно холодно, и поэтому я надела пальто и свои осенние сапоги. Эх, вздрогнем!.. в смысле, не вздрогнем, не убоимся холода собачьего, властвующего на Руси-матушки! Поднявшись на второй этаж, я почувствовала себя как верблюд в Антарктиде. Интересно, почему у нас на втором этаже холоднее, чем на улице? Решив не ждать той минуты, когда я превращусь в ледяную скульптуру, я зашла в первую комнату. Да… летом мне предстоит генеральная уборка, причем не одна. Комната походила на свалку. Здесь было столько хлама, что даже подступать к нему было страшно. Но, что меня крайне обрадовало, так это то, что среди старых вещей (а их здесь собирали, наверно, несколько десятилетий) всегда можно найти что-нибудь интересное. Я прошла в глубь комнаты и открыла первую коробку. Мне повезло: здесь лежали старые черно-белые фотографии, на которых по большей части была моя бабушка-балерина. Блин, ну почему я не могла пойти в нее? На одной из фотографий бабушка была запечатлена со старым деревянным крестиком на груди, что показалось мне особенно странным. Во-первых, в России трудно встретить не металлические, а деревянные нательные крестики (на моей памяти это был первый случай), а во-вторых, в советское время было не принято носить крестики и уж тем более фотографироваться в них. И, что меня удивило больше всего, так это то, что в коробке с фотографиями я обнаружила этот самый крестик. Он лежал на самом дне, а сзади было выгравирована вовсе не молитва и не имя сына Божьего, а инициалы А.Б. Главное, чтобы «А» не означало «Ашот». Спустившись вниз, я поспешно засобиралась в бассейн и тут же задалась вопросом: а на кой, простите, я туда еду? Я ведь плаваю, как чугунная сковородка! руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я была необыкновенно рада, что Андрей не приехал в бассейн на своем тракторе. Если честно, я до сих пор не понимаю, зачем эта машина нужна его семье. Все колхозы в округе после перестройки развалились, и поля не обрабатывают уже лет пять, а те небольшие участки, на которых местные жители выращивают картошку, помидоры и прочие овощи можно вскопать и лопатой. Андрей оказался моим спасителем. Он отгородил меня от Ашота и Сережи, которые долго толкались, пытаясь занять место в автобусе рядом со мной. Андрей разрешил их споры; он легко протиснулся между парнями и занял сиденье. Сережа, вытаращив глаза как козел, которого отвели на утреннюю дойку, уставился на Андрея и долго не мог прийти в себя. В конце концов, его отвлекла Настя, предложив сесть рядом с собой. Ашот попер на моего украинского друга, как танк. Он насупился, захрипел и, уже замахнувшись кулаком для удара, упал… водитель этого автобуса всегда очень резко тормозил. - Ну, как в новой школе? – Андрей улыбался во все 54 зуба… эээ…что-то их у него многовато… или это обман зрения? - Как и в любой другой. Тухло, - ответила я. - А как одноклассники? - Ну… все очень милые, хотя, конечно, не без исключений, - неопределенно ответила я. - Это ты о ком? – заинтересовался Андрей, и я замялась. Я, конечно, была рада видеть старого друга детства, но рассказывать ему обо всех своих проблемах совсем не хотелось. «Ой, да знаешь, есть тут один. Он меня недавно от кабана спас, но сам – такая скотина!..» - прокрутила я в голове мысленный ответ. - Она о Бероеве, - захихикала Настя, обернувшись к нам. – Он так на нее смотрит, будто готов убить. - Все Бероевы полные психи, - подтвердил один из друзей Андрея, и я замерла. Они знакомы? Но пока мы ехали в автобусе, больше ничего узнать у Андрея не получилось. Он что-то рассказывал мне про дядю Славу, но я не особенно слушала. Почему жители Поточино так думают о Бероевых? Нет, Эдя, конечно, псих. Это я поняла с самого первого дня и менять свое мнение о нем не собираюсь. Полина – жуткая зазнайка, вся в своего сводного братика. Кирилл похож на зомби (я заметила, что вид у него всегда немного отсутствующий. Он вроде как и смотрел по сторонам, но в тоже время никого вокруг не замечал. И, что мне показалось странным, он смотрел людям не в лицо, а на шею. Фетиш у него, что ли, такой?). Но вот Алиса и Максим казались мне вполне нормальными, они мне даже нравились. Хотя, наверно, мое мнение о них сильно улучшилось, когда они прислали мне валентинки. Кажется, им тоже нравилось стебаться над несчастным одиноким Эдиком. Конечно же, этот день для меня не обошелся без падений. Я несколько раз летала (с бортика в воду) и даже один раз проехалась по кафелю на животе (Андрею показалось, что будет очень забавно толкнуть меня в воду. Я необъяснимым образом изменила направление падения и упала не в воду, а на холодные плиты, проехала два метра на мокром животе и врезалась в стену. Удивительно, что я ничего себе не сломала). - Думай, что делаешь! – закричала я на Андрея, когда он подбежал и помог мне встать. Кажется, он до сих пор не понял, что со мной нудно быть как можно аккуратнее. Я ведь могу случайно не только себе что-нибудь повредить, но и другим. Один раз, пытаясь поцеловать маму на прощание, я поставила ей фингал под глаз. Кто мог подумать, что такое можно сделать метким ударом лба? - Как ты так умудрилась грохнуться? – Андрей смеялся, а мне хотелось его убить. – Ладно, не злись. Пойдем, я тебя накормлю чем-нибудь. В итоге я получила мороженое и холодную монету в пять рублей. Монету мне дал Андрей, чтобы я приложила ее к ушибленному лбу. - Если завтра у меня будет шишка, ты не жилец. Андрей картинно затряс коленями. - Умоляю, пощади! – в его глазах плясали вовсе не бесенята, а стадо озверевших Эдиков Бероевых, но мне все равно нравился цвет его глаз. Поразительный голубой оттенок… Задумавшись, я смотрела на Андрея, и он, заметив мой непрерывный взгляд, снова улыбнулся. - Эй! Ты еще со мной, или в астрале? – он помахал рукой у меня перед глазами. Я вдруг вспомнила разговор, услышанный в автобусе. - Андрей, а почему вы не любите Бероевых? – спросила я. - О нет, - простонал Андрей. – Не заставляй меня рассказывать этот бред. - Какой еще бред? – заинтересовалась я. – Мне, правда, интересно. Я хочу знать, почему вы… так к ним относитесь. На все должны быть свои причины. Парень застонал и поморщился. - Поверь мне, это полная ерунда, - попытался заверить меня он. - Ну пожалуйста, - я так захлопала ресницами, подражая Насте, что могла взлететь. Но на Андрея, как ни странно, подействовало. - Это просто старая легенда… причем, очень глупая, - предупредил меня он. – В общем, лет пятьдесят назад в этих местах еще был колхоз, и мой дед там был председателем. Ну а потом появились новые жители. Они держались особняком, и… ну, они были не такими, как все. Понимаешь, у моей семьи есть предание, что наши предки были волками. - Волками? Мы вроде бы произошли от обезьяны, если верить старине Дарвину, - напомнила я. - Нет, не простыми волками, а… ну помнишь сказку, где Серый Волк умеет говорить и помогает Ивану-царевичу спасти Василису Прекрасную от Кощея Бессмертного? Я кивнула, припоминая что-то подобное. - Вот этот волк и был как бы нашим предком. Это, конечно, ужасная глупость, и в это верят лишь полные маразматики, - Андрей извиняющееся посмотрел на меня. Кажется, ему было очень неловко рассказывать подобные сказки. - Так что же произошло с новыми жителями? – напомнила я. - Они не собирались присоединяться к нам, и тогда состоялся совет комсомольцев… или колхозцев, что-то такое… советское. И там наша семья и их заключила договор, по которому мы не вторгаемся на их территорию, а они не вредят людям. - Вредят людям? Кто они такие? – не поняла я. - Ты так не поняла? Они – те, от кого Серый Волк и Иван-Царевич спасали Василису Прекрасную. Кощей Бессмертный. Если по-белорусски, то Дохляк Невмеручий. - Подожди, - от удивления я открыла рот. – Ты хочешь сказать, что к вам в деревню пятьдесят лет назад переехала семья Кощеев Бессмертных? А при чем тут Бероевы? Парень засмеялся. - Нет, ты ничего не поняла. Пятьдесят лет назад сюда переехали именно Бероевы. - Их бабушки и… подожди, они же все усыновленные… я запуталась… - Это те же самые Бероевы. Я же говорю, что глупость. - Они – Кощеи Бессмертные? – меня начал пробирать смех. Но они ведь переехали сюда лишь два года назад… - Или вернулись, - подсказал мне Андрей. – И тем более, Кощей Бессмертный – всего лишь герой сказки. Помнишь, чем кончаются все сказки? – он посмотрел на меня, как на маленького ребенка: «ну, Сашенька, скажи, какая буковка идет после «А»?» - И я там был мед-пиво пил? – предположила я. - Нет. Это, конечно, желательный конец, но не всегда так получается, - Андрей о чем-то мечтательно задумался. Во малолетний алкоголик! – Сказки заканчиваются на «сказка быль, да в ней намек! Добрым молодцам урок». - О, я, кстати, всегда думала, почему только молодцам. А девушки что, ничему не научатся? – во мне заговорила старая обида за жестокую дискриминацию женского пола. - Не знаю, - отмахнулся Андрей. – Да это сейчас и неважно. Сказка и вправду вымысел, но из нее можно многое узнать. Кощеев Бессмертных вовсе не существует. Под Кощеем в сказке подразумевается вампир. - Кто?!? Странно, но поверить в существование вампиров мне было куда тяжелее, чем в родного и привычного Кощеюшку. Наверно, потому что вампир – слово нерусское, им нас пугают американские режиссеры и писатели, а Кощеюшка нам почти как родственник (так же страшно и неприятно на него смотреть). А на свое, так сказать, не ропщут. - Хм, слышь, ты уверена, что хочешь знать всю эту бредовую историю целиком? – я активно закивала головой, и Андрей обреченно вздохнул. – В общем, новые соседи оказались вампирами. В сказках же все приукрасили… ну, знаешь, это как «Тараканище» Чуковского. Вроде бы и добрая сказка для детей, а по-настоящему карикатура на Сталина… и тут та же система. Вроде как и безобидная сказочка, а по-настоящему скрытая правда. - А Баба-Яга у них кто? Она же вроде то ли жена Кощея, то ли сестра... – вспомнила я. - Баба-Яга тоже вапмирюга, - Андрей засмеялся. – Эй, не воспринимай все так серьезно, - воскликнул Андрей, заметив, как изменилось мое лицо от услышанного. - Это же просто глупая легенда. Кстати, помнишь ее вечную присказку «ууу, русским духом потянуло»? Так это значит, что эта бабушка чувствовала людей, запах их крови… ну и про ее зубы, конечно, тут тоже не просто так сказано. - Она зажаривала детей, а не пила их кровь, - возразила я. - Да не воспринимай ты так все близко к сердцу! – парень засмеялся. Он просто даже представить не мог, какие мысли крутились у меня в голове! Я практически вывела новую теорию относительности! – Но если вернуться к приготовлению детей, то опять же просто выдумка. Думаю, что и про смерть в яйце - фигня. - А как же их тогда убивать? – задумалась я. Итак, значит, иголка на физике мне не поможет. - Представь себе иголку, но больших размеров. Очень больших. Не похоже на серебряный кол? – он снова засмеялся. – Ладно, забудь весь этот бред. Голова не болит? Тогда пошли в бассейн. Я хотела было притвориться больной и, симулируя предсмертные судороги упасть на пол, но кажется, последний вопрос был риторическим. В ответе он не нуждался. Парень схватил меня за руку и потащил к остальной компании. Я даже не могла сопротивляться – у Андрея хватка бульдога. В итоге меня вновь бросили в воду, и я, брыкаясь и отплевываясь, с трудом выплыла на сушу. Никто из моих доблестных поклонников (чтоб их!) и не подумал заняться спасением моей утопающей тушки. Сережа уже минут пятнадцать как ржал как ненормальный над шуткой Насти (я эту шутку не слышала, но уверена, что какой-нибудь бред), а Ашот, увидев, что я машу ему руками и зову на помощь, закричал: - Саша, не мешай мэне! Выдышь, я занат! Ашот пытался перевернуться под водой через голову. На мое спасение у него времени явно не хватало. В итоге, ругаясь еще похлеще своего папаши, я выбралась из воды и принялась прыгать на правой ноге, выливая воду из ушей. - А ты, я смотрю, еще и плаваешь здорово! – засмеялся Андрей, проходя мимо. - Очень смешно, - я улыбнулась ему своей «очаровательной» улыбкой. Парень заржал. Как же все-таки люди по-разному реагируют на вещи. Уверена, что Бероев бы сейчас затрясся, как кошка перед душем и спрятал голову в песочек. Тоже мне вампирюга. Мэня баяцца!!! Я задумалась, вспомнив все свои разговоры с Эдей. А шо, я порой ошень грозно выгляжу!
Возвратившись домой, я вспомнила об одном срочном деле. Взбежав по ступенькам на второй этаж, я принялась рыться в коробке с фотографиями. Итак, теперь у меня есть крестик. Завтра надо будет на всякий случай освятить его в церкви. Держись, Дохляк Бероеевич Эдуардов! руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
В церковь я сходить, конечно, не успела и потому пошла в школу с неосвященным крестиком. На первых двух урока я спрятала его под кофтой, решив не отпугивать Дохляка и старалась вести себя как можно спокойнее и не вызывать лишних подозрений. Эдвард, как ни странно, вновь заявился к первому уроку. В последнее время у него это входит в привычку. Даже странно… После завтрака в столовой, я поднялась на физику, повесив крестик на грудь. Ха! Пусть видит, нечистый, что со мной крестная сила! Бероев уже сидел на своем месте, отвернувшись к окну, и не обращал на меня никакого внимания. - Привет, Эдвард, - я практически в первый раз в жизни обратилась к нему, не коверкая его имя. Эдуард Невмеручий обернулся ко мне и, бросив быстрый взгляд, кивнул в знак приветствия, не произнеся при этом ни слова. Он вновь отвернулся и уставился в окно. Я преспокойно выкладывала тетради из сумки на парту, когда его голова вдруг вздрогнула и он, медленно обернувшись, посмотрел на меня… точнее на мою грудь. Хам! Я улыбнулась, когда заметила, что его глаза полны ужаса. - Что, нравится мой крестик? – я кокетливо захлопала ресницами. – Хочешь рассмотреть поближе? Я быстро сняла цепочку и протянула ее Эдику. Он отшатнулся от меня, прямо как в самый первый день, его брови уползли на лоб и затерялись в волосах. Ага! Значит действует!!! Я чуть не закричала от полного восторга. Теперь я смогу из Эдика веревки вить. «Итак, если не хочешь, чтобы я сдала тебя священной инквизиции и не брызгалась в тебя водой из распылителя, то немедленно одень вон те розовые семейники с синими слонятами и бегай по школе, крича «Сашка, прости засранца». Хотя, какая я тебе Сашка?! Ваше величество вполне подойдет», - подробно продумала речь по шантажу Дохляка я. Иметь вампира на побегушках – это круто. - Так как тебе мой крестик? – сладким голосом спросила я. Эдвард словно пришел в себя. Он спокойно протянул руку и взял крестик, повертел его в руках и вернул мне. Все это время я смотрела на него, пытаясь закрыть свою автоматически отвалившуюся челюсть. Как. Так. Получилось!?! - Не знаю, крестик как крестик, - ответил он и настороженно на меня посмотрел. Несколько секунд мы поедали друг друга взглядом Штирлица на допросе у германской разведки. И те не знают, что спросить, и этот не знает что соврать. В конце концов, наша игра в переглядки завершилась, и он снова отвернулся. Наверно, мне стоило очертить парту священным кругом, в который нечисть не может проникнуть. Я уже хотела кинуться к доске и взять оттуда мел, когда до меня дошло, что раз на Дохляка ничего не действует, то и круг не поможет. Хоть до хрипа в горле кричи «Сгинь нечистый, с нами крестная сила и отец наш небесный», ему хоть бы хны. Думаю, у него даже кровь в желудке не свернется. Труп ходячий. Я не знала, как мне стоит себя вести: бояться Эдварда или нет. Если подумать, то он еще ни разу не причинил мне вреда, только спасал. Теперь мне становится понятно, почему он так быстро пробежал по школьному двору, и почему у него такие холодные руки… и ноги, наверно, тоже. Я захихикала, представив себе, что будет, если на следующий урок я притащу Эдику вязаные носочки с зайчиками и осиновый кол на цепочке. «А это, Дохлик, тебе!» - скажу я. Бероев, услышав мое хихиканье, снова посмотрел на меня. Снова как на ненормальную. Интересно, а что будет, если я наемся чеснока и буду усердно дышать на него весь урок? Хотя, наверно, и смертный человек помрет от такого. На перемене ко мне подошла Алиса Бероева. Я даже вздрогнула, когда она неожиданно подкралась ко мне сзади и, крикнув «Бу!», засмеялась. - Знаешь, - прошептала она – Чеснок и кол этого кретина не берут. Святой водой ему хоть умываться, а вот заставить его весь урок слушать MakSim – это реально жестоко. Думаю, если привязать его к стулу и нацепить наушники, он скончается в ужасных муках! Она снова захихикала и исчезла в толпе так же стремительно, как и появилась. Я лишь заметила, что ее брат, бросив на меня разъяренный взгляд, кинулся за ней. С полминуты я не могла пошевелиться (что-то я в последнее время часто зависаю). У меня были объемные глюки, или она и вправду сказала то, что я слышала? Откуда она знает, о чем я думала всю физику? Нет, не может быть, чтобы все – ВСЕ – что сказал Андрей, было правдой. Хотя я и притащила с собой крестик в школу, хотя я и считала, что нашла объяснение странному поведению Эди, но все же я не до конца верила этим сказкам. Чтобы поверить, мне надо пощупать. Скажем так, я не поверю в зеленых человечков, пока не выпью с ними на брудершафт. Хотя, наверно, если выпить до этого достаточное количество, то все может быть. Возможно, если я нахлебаюсь воды с хлоркой в городском бассейне, или пельменного бульона, то мне может привидеться кровожадный Эдик Бероев с клыками, выпирающими из-под верхней губы. Но все-таки… откуда она узнала, о чем я думала?.. Я стояла в коридоре, ожидая последнего урока, когда ко мне подошел Сережа. - Привет, - он протянул руку вперед и убрал прядь моих волос за ухо. Я отшатнулась от него с еще большим ужасом, чем Дохляк Эдуардович от меня. - Хм, привет, - я так оскалилась, что можно было испугаться. - Э-э-э, я хотел тебя спросить… - Сережа замялся. – Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-э…. Когда его «э-э-э» уже начало надоедать (это произошло минуты через полторы после начала разговора), я не выдержала и спросила: - Что? Парень выпрыгнул из комы и выпалил: - Ты не хочешь пойти со мной на дискотеку, как моя девушка? Я аж поперхнулась, а вернувшийся после разборок Эдик, который все это время молча разглядывал стену (не знала, что он так интересуется внутренним строением лягушки. Мы стояли как раз рядом с кабинетом биологии, где все стены были раскрашены рисунками на эту тему) вдруг резко обернулся и так посмотрел на меня, будто готов был сию же минуту четвертовать. Эй, а за что собственно? Наверно, из-за моего замешательства, Сережа подумал, что я не расслышала вопрос, и повторил его снова. - Ты пойдешь со мной, как моя… девушка? - Куда? – тупо уставившись на него, спросила я. Кажется, я и вправду не поняла вопрос. Или же я действительно такая тупая. - На дискотеку. - Какую еще дискотеку? – допытывалась я. - Ну… в каникулы в школе хотят устроить… ты придешь? - А, на эту дискотеку! – поняла я. – Нет, не приду. Увидев его кислое лицо, а поспешила добавить: - Я уезжаю в этот день. Кстати, какой это будет день? - Четверг, - безнадежно посмотрев на меня, ответил Сережа. Он чуть ли не плакал. - О, я уезжаю как раз в четверг, - воскликнула я. – Прости, но ничего не получится! И я поспешила ретироваться. Мамочки! Я чуть не стала жертвой танцев. Я в жизни не пойду на танцы, так как моя бабушка балерина, а природа надо мной жестоко прикольнулась. Милый такой прикол получился – Эдвард от меня шарахается. Снова Эдвард! И чего я постоянно о нем вспоминаю?!? Спускаясь с последнего урока к раздевалке, я наткнулась на Леню. Он вытаращил на меня свои лупоглазые глазки и шевелил ушами. Печенкой чувствую, что он сейчас сделает мне предложение ноги и легкого. Что щас будет! - Саша, ты не могла бы… - начал Леня, но я уже истошно завопила: - Нет! Я буду очень занята! Леня посмотрел на меня такими глазами, что мне стало страшно за себя. Кажется, он подумывал вызвать психиатра. - Ты уверена, что не сможешь нарисовать стенгазету к 23 февраля? Я бы конечно и сам мог бы это сделать, но, понимаешь, я уже рисовал к четырнадцатому февраля и к тому же мне нудно сделать доклад по физике. Так как? Я в свою очередь вытаращила на него глаза. Какая же я дура! Дэбилка, одним словом. - Я… - выдавила я. – Я… - Так что? – Леня внимательно смотрел на меня. - Я не умею рисовать, - призналась я. Кравцов вздохнул: - Ладно, попрошу Машу. Она вроде бы неплохо рисует. Ну, пока. И он ушел. Я облегченно вздохнула. Слава богу, что я ошиблась в своих опасениях. Не хватало только, чтобы меня еще кто-нибудь пригласил на танцы… и все-таки я дура! Подумать, что у Лени есть ко мне какой-то интерес (и слава все тому же богу, что нет)! Я спустилась на первый этаж и подошла к раздевалке. Там столпились, наверно, все ученики школы, и образовалась жуткая толкучка. Я стояла как раз за Эдиком Бероевым и, подпрыгивая, пыталась разглядеть масштабность пробки. Но мои попытки оказались безуспешными: Эдик оказался слишком высоким для такой шмыкодявки, как я. Так, где моя стремянка? Заметив, что за его спиной творится что-то неладное, Эдик обернулся и посмотрел на меня. Я тут же перестала скакать и улыбнулась ему, скаля все 32 зуба. Бероев нахмурился и отвернулся. Если бы он знал, какое искушение я испытывала, желая дать ему хорошего пинка. Вдруг ко мне через пробку пробрался Ашот. Он живо растолкал всех, кто стоял рядом со мной и, оказавшись рядом, воскликнул: - Саша, мы падом на танцы в каникулы? – напрямую спросил он. - Кто – мы? – настороженно спросила я, играя в дурочку. - Маей девушкой будэшь?! – продолжал Ашот. Мне показалось, что мои глаза сейчас лопнут от напряжения. Кажется, именно со сказанной только что Ашотом фразы и начинался мой страшный сон, в котором меня выдали замуж за кавказца и закабалили в ларек с шаурмой, где я целыми днями должна была месить тесто. - Я уезжаю в этот день! – поспешно закричала я, а Эдик Бероев вдруг захихикал. Щас я ему Настин розовый с цветочками шарф на шею повешу. Может, и не опасно, но безнадежно стремно. Ашот на несколько секунд завис, загружая информацию. - Ладно, - протянул он. – На выпускной вмэсте падем, - радостно заулыбался он и скрылся в толпе. Я даже не успела чем-нибудь в него кинуться. Дохляк Невчеручий снова захихикал. Смешно ему. Я не выдержала раздражения и со всей силы дала ему пинка. - АААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!! Наверно, я завопила на всю школу. Задница у Эдика оказалась просто каменной. Неужели сильный запор может такое сделать с человеком!?! Эдик, повернувшись ко мне, засмеялся еще сильнее. Сволочь! - Перцовым баллончиком его! Баллончиком! – закричала откуда-то Алиса, наблюдавшая всю эту сцену. - Держись, сестра, мы с тобой! – поддержал меня Макс, и я, подняв правую руку вверх (левой я терла ушибленную коленку) помахала им. - Я жива! Я жива! – успокоила их я. – И я буду мстить, - последнее я уже пробормотала себе под нос. - И как же ты это собираешься делать? – перестав сметься, поинтересовался Эдик. - Мне подсказали, как действовать, - заверила его я. - Тебе не удастся привязать меня к стулу, - возразил он. Все ясно, Алиса ему все рассказала. - MakSim тут ни причем, - успокоила я Дохляка. – У меня идея получше. - Какая? – кажется, он заинтересовался ходом моих мыслей. А зря. Я резко выпрямилась, дотянулась руками ему до плеч и обхватила его за шею. Бероев в ужасе замер. - Пойдешь со мной на танцы, как мой парень? – сладким голоском спросила я. несколько секунд он испуганно смотрел на меня. Я слышала, как Алиса вопила на весь коридор «господи, какая мелодрама! Как романтично!», а Макс кричал «Эд, не забудь, что я буду твоим свидетелем!». Я торжествовала. Наконец-то я нашла управу на этого самовлюбленного барана! Уж я как никто другой знаю, чего он больше всего боится. Меня! - А что, если да? – Эдя лукаво улыбнулся, и улыбка моментально сползла с моего лица. - Чего? – не веря своим ушам, спросила я и тут же перестала обнимать Бероева. Да как он смеет делать мне подобные предложения?!? - А что, если я соглашусь пойти с тобой на танцы? – повторил свой вопрос нечистый. - Я уезжаю, - я бросила на него обиженный взгляд и начала проталкиваться к раздевалке. Когда же придут дежурные?
После школы мне нужно было сходить в магазин. Я поняла, что больше физически не могу засунуть себе пельменину в рот. Меня начинало тошнить, когда я чувствовала их запах. Блээээ…. Пельмени. Я теперь до пенсии их есть не смогу. Направляясь в магазин, я решила, что пора пересесть на сосисочную «диету». Недели на полторы меня хватит, а потом придется научиться готовить гречку. В крайнем случае, всегда есть «Ролтон» и пицца на дом. Но мне жутко не хочется платить не только за пиццу, но и за ее доставку (пиццерии есть только в Орехово-Зуево), ведь тогда с меня сдерут еще рублей двести-триста. Я шла по направлению к магазину, стоявшему рядом с постом ГАИ, когда вдруг заметила несущееся на огромной скорости серебристое вольво без номеров. На посту ГАИ начался ужасный переполох, папины коллеги (мне показалось, что и самого Рената я там видела) безуспешно пытались остановить машину или завести свою и отправиться в погоню. Безуспешно. Вольво стремительно проскочил на красный свет и унесся по направлению к Поточино. Я заметила, что багажник машины был открыт, и оттуда выглядывали коробки (судя по всему, там лежала какая-то мебель в собранном виде), а рядом с коробками стоял огромный белый пакет с рекламой «Сам Сымыч. Пельмешки без спешки». Я почувствовала рвотный позыв и поспешила в магазин. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я поняла, что, не смотря на все раздражение, что вызывал у меня Эдуард Невмеручий, я думала о нем куда чаще, чем мне стоило это делать. Весь вечер понедельника я вспоминала выражение его глаз, когда он согласился идти со мной на дискотеку (никуда мы, конечно, не пойдем. Только через Эдин труп!) и его лукавую улыбку… он невероятно красивый… и совсем не похож на своего дедушку Кощея. Интересно, а они состоят хотя бы в дальней родственной связи? Ах, совсем забыла, что Кощеюшка все же был выдуманным персонажем… И все-таки, порой мне казалось, что я даже немного – совсем чуть-чуть – влюблена в Эдварда. Он ведь такой… тупой…. самонадеянный… самовлюбленный, напыщенный, эгоистичный, хамоватый придурок!!! Терпеть его не могу! Священной ему инквизиции у дверей дома и осинового кола в сердце! Я в приступе раздражения отбросила от себя книгу, которую читала и начала одеваться. Я обещала этим вечером зайти к Насте, которая жила в том самом доме, у которого завывали собаки в день моего приезда в Малую Дубну. Если честно, то мое желание прийти к ней было вызвано корыстью. У моей одноклассницы не был перегрызен телефонный кабель, и потому я могла выйти в Интернет. Представляю, сколько мне придется ждать, пока будут загружаться нужные мне страницы. Главное, чтобы Настя не увидела, ЧТО я ищу. А я собиралась найти что-нибудь о вампирах. Да, я знаю, что это бредовая идея, но попробовать стоит… вдруг, Дохляки Невмеручие существуют? Но Интернет мне ничего не дал. По большей части на мои запросы выпадали глупые сайты, реклама фильмов и книжек и куча другой бесполезной информации. Один раз выпала даже ссылка на порно-сайт, и, вот странное совпадение, на первой странице были размещены фотографии неких Эдуарда и Алисы. Я похихикала, вспомнив тезок этих «моделей» и вышла из Интернета. - Саш, ты завтра свободна? – спросила Настя, заходя в свою комнату. Она разговаривала по телефону, пока я гуглила вампиров. Когда я пришла, Настя сообщала мне, что она пригасила на дискотеку Сережу, и он согласился. - Угу, - я выключила компьютер и посмотрела на девушку. – А что? – блин, а вдруг она заставит меня рисовать дурацкую стенгазету к 23 февраля? - Я и Лена завтра поедем в город: хотим купить что-нибудь для дискотеки. Ты с нами? - Конечно! – обрадовалась я. Орехово-Зуево стоит, если меня не бросила моя память, на первом месте в Московской области по количеству торговых точек. Уж там я точно найду себе зимние сапоги! Тем более что с потеплением нам не повезло, и обещали похолодание. Так что мы и решили сразу после школы поехать в город и шляться по магазинам весь день. Итак, сапоги и учебник английского (я уже две недели беру его у кого-нибудь на урок). Учебник и сапоги. И никаких Эдиков Бероевых. На следующий день было солнечно, и я чуть ослепла от яркого света, когда вышла на улицу. Снег так искрился, что мне приходилось щуриться, чтобы разглядеть, куда я иду. Бероевы в школу не пришли. Вся их семейка по непонятным причинам отсутствовала, и я не могла найти этому объяснение. Эдвард после вчерашних воплей брата и сестры зарезал всю свою семью? Эдварда после моей «широкой дружелюбной улыбки» увезли на скорой с сердечным приступом, а вся семья сейчас стоит у реанимации и ждет, когда им сообщат, что он скончался? Оказалось, что я вчера все-таки больно ударила Дохляка, и теперь вся его семья делает ему примочки на пятую точку? Что может произойти сразу с пятью учениками? Так или иначе, но за весь день я не видела никого из Бероевых, и, когда мы ехали в Орехово-Зуево, все мои мысли были о них… о новых сапогах. Нам понадобилось четыре часа, чтобы обойти только четыре торговых центра (Настя и Лена ужасно долго копались в каждом отделе. Даже если там продавали детские игрушки… ладно, каюсь, в детсткие отделы затащила их я. У меня до сих пор странная страсть к барби. Играть не играю, тратить деньги на них не собираюсь, но подробно рассмотреть кукол в магазине – моя святая обязанность. Меня всегда поражало, как много бесполезной мелочи можно купить для этих кукол. Вот скажите, зачем было делать из пластмассы розовый телефон? Мы с подругой в детстве прекрасно приспособили под это дело деревянный кубик, на котором фломастером намалевали трубку и цифры. Так или иначе, я все же купила себе теплые сапоги. Ха! Теперь мороз меня не возьмет! В книжном оказались все учебники английского, кроме нужного мне. Поэтому я договорилась встретиться с Настей и Леной попозже в Макдоналдсе и потопала в другой книжный магазин. Приобретя учебник, я решила сократить путь и пойти дворами. Было еще не очень темно, на улицах было полно народу, поэтому я не боялась маньяков. Как говорила моя подруга, «жалко мне того маньяка, что попадется тебе в руки». Я проходила только первый двор, когда меня вдруг кто-то позвал. - Простите пожалуйста! – услышала я чей-то голос справа от себя. Обернувшись, я увидела бабушку в старом пальто и с тросточкой. - Вы ко мне? – не поняла я. - Да. Девочка, не могла бы ты проводить меня до магазина? Даже не знаю, кого из нас двоих – меня или бабушку – стоило вести за ручку. Я долго не могла понять, куда мне вести ее дворами и сначала увела ее в совершенно незнакомое место. К тому же я оказалась куда более неловкой, чем слепая старушка и, в отличие от нее, несколько раз чуть не грохнулась. И, что и смешно и грустно, в эти моменты именно она спасала меня от падения. В конце концов, я все-таки довела бабушку до места назначения и распрощалась с ней. Мне нужно было как можно быстрее найти Настю и Лену. Как говорится, смеркалось… Сильно смеркалось, когда я плутала по дворам и вдруг поняла, что на улице никого нет… никого, кроме меня и шестерых парней, которые по чистому совпадению окружили меня со всех сторон и мило улыбались. У меня почки ушли в пятки, и я поняла, что меня сейчас будут насиловать. И, возможно, еще и бить. Но первое страшнее. Я не заметила того момента, когда эти парни начали окружать меня. Двое, мне кажется, давно шли за мной, но я не обращала на них внимания, погрузившись в свои мысли. Теперь же я была загнана в небольшой дворик, и на улице не было никого кроме меня и этих шестерых. Я медленно потянула руку к сумке, но вспомнила, что выложила сегодня утром перцовый баллончик из сумки. Мама. - Девушка, а можно с вами познакомиться, - нетрезвым голосом проговорил один из парней, приблизившись ко мне. От него ужасно несло куревом и алкоголем. Я чуть не задохнулась, и почувствовала, что от страха и этого невыносимого амбре мои колени подгибаются, и я близка к обмороку. Парни приближались, один схватил меня за талию, я попыталась вырваться и закричать, но горло сдавило. Руки были ватными. - Не бойся, девочка, мы просто поиграем, - голосом киношного маньяка сказал один из них. Ну нельзя нашим маньякам смотреть американские тупые фильмы! Мы ж так деградируем! Я попыталась его лягнуть, но ноги подкосились. Меня окружили, когда вдруг послышалось рычание, и оцепивший меня круг разорвал Эдик Бероев. - Прости, что так долго, - пробормотал он, схватив одного из парней правой рукой и, хорошенько тряхнув, бросил в сторону. – У меня «Жигули» заглохли, и пришлось пешком добираться. У меня появилось ощущение, что я попала в типичный американский боевик. Эдвард, вдруг зарычав, схватил меня, перебросил через спину и стремительно побежал вон из двора. Болтаясь у него за спиной и ударяясь носом о его спину (хорошо еще, что о спину, а не о то, что было ниже. Хватит с меня и пострадавшей коленки), я безвольно висела на Эдике, а у меня перед глазами стремительно летел асфальт и мелькали пятки кроссовок. Бррр… как можно ходить в такой мороз в кроссовках? И как можно так быстро бегать? Я отбила себе весь нос, когда Бероев наконец остановился и поставил меня на землю. Вид у него был бешеный, и он так шумно дышал, что мне казалось, что из его ушей вот-вот пойдет пар. «Ту-ту!». Паровозик тронулся и запыхтел: - Как ты? – прохрипел он. – Они не успели причинить тебе вреда? Я, все еще не придя в себя после встречи с Орехово-Зуевскими маньяками и бешеных скачек на Дохляке, долго не могла найти в себе силы произнести что-либо и икала без остановки. Когда я все-таки смогла членораздельно говорить, то поспешила заверить его, что со мной все в порядке. - Только нос… немного болит, - добавила я, и Эдвард тут же запаниковал: - Кто повредил тебе нос? - Ты и твоя спина, - я засмеялась. – Знаешь, тебе придется отвечать… Я не успела договорить, а Эдик, весь напрягшись, проговорил: - Все что ты видела тебе лучше забыть. - … за свои поступки. Ты отбил у меня сразу шесть ухажеров, чуть не разбил мне нос и унес меня неизвестно куда… кстати, где мы?.. а я, между прочем, шла есть. Так что с тебя ааагромный бигмак, и я не желаю слушать отговорки, что деньги ты забыл в своих долбанных Жигулях. Бероев нервно засмеялся. - Я с ума с тобой сойду. Неужели ты совсем не испугалась? – не поверил он. Я посмотрела на него своими честными и добрыми глазами, выражавшими всю мою беспредельную любовь к миру. - Испугалась. И именно поэтому меня минут через пять начнет трясти (до меня всегда очень долго все доходит) и я жутко хочу есть. Когда я нервничаю – я ем. Эдик снова засмеялся. - Пойдем, поймаем такси. Здесь рядом вокзал. - А я думала, что ты снова меня прокатишь, - я прикусила губу. – Покатай меня, большая черепаха! Бероев снова засмеялся. Блин, нашел себе бесплатного клоуна! С него тогда еще и большая картошка-фри! - И неужели тебе совсем не интересно знать, что только что произошло? – он смотрел на меня, как на новый вид муравьеда, не зная, что от меня ждать. - Ты же запретил мне спрашивать тебя об этом, - я хитро прищурилась. - Но это ведь не значит, что ты благополучно забыла обо всем? - Конечно нет. Я еще устрою тебе допрос партизан фашистами, но сейчас я хочу есть. Мы довольно быстро нашли такси и доехали до очередного торгового центра, где меня ждали Настя и Лена. Если честно, меня просто распирало от любопытства, но я не хотела показать Эдику, насколько мне хочется знать, как у него получилось одной рукой откинуть парня на несколько метров в сторону. Конечно, Дохляк был не таким уж и дохляком (вот каламбур!), но до своего брата Макса ему все же было далековато. Когда мы поднимались по лестнице к Макдональдсу, я увидела Настю и Лену. Они как раз выходили из кафе. Увидев меня в компании моей бравой лошадки, они вытаращили глаза и, двигаясь абсолютно синхронно, открыли рты от удивления и сделали пару шагов в сторону, чтобы пропустить нас к двери. - Извините, что задержалась, - проговорила я. - Ничего, мы понимаем, - ответили они хором. Повисло молчание, и в далекой глубинки в Забайкалье родились близнецы, которым в будущем было начертано стать работниками ГИБДД. - Мы не будем вас задерживать, - первым нарушил тишину Эдик. – Я думаю, что обязан покормить Сашу. - Ха! Еще бы! – я поспешно прикусила себе язык. Когда речь идет о чем-нибудь вкусненьком и халявном я становлюсь немного одержимой. Все трое, вскинув брови, посмотрели на меня. - Это будет так любезно с твоей стороны, - сладким голосом добавила я. - А-а-а, - протянула эта троица, разглядывая меня глазами полными недопонимания. - Ну, мы пойдем, - Лена поочередно подмигнула Насте обоими глазами. Та намека не поняла. - МЫ пойдем, - повторила Лена. Ноль реакции. - Мы ПОЙДЕМ! – Лена схватила Настю за руку и потащила вниз по лестнице. Настя, буксуя спиной вперед, таращилась на нас как на мужика, родившего двойню. Я, улыбнувшись, помахала ей рукой, прежде чем Лена стащила ее с лестницы, и они исчезли за поворотом. Эдя вежливо открыл мне дверь (я даже сначала не поняла, что это он мне) и пропустил вперед. Знаете, мне всегда подобные джентльменские штучки кажутся подозрительными. Порой я начинаю думать, что парни пропускают девушку вперед, чтобы проверить помещение на наличие врагов. Типа, если дама выживет, то можно заходить и самому. Бероев испортил мне весь аппетит. Я только-только начала жадно жевать бигмак, когда почувствовала на себе его взгляд. Есть в такой ситуации не очень приятно. Такое ощущение, что он высчитывает проценты, которые потребует у меня лет через пять за эту булку. - А ты есть не будешь? – поинтересовалась я, надеясь его как-то отвлечь. - Нет, я не голоден. Я вздрогнула. Блин, а если он и вправду вампир? Надеюсь, он не врет, что он не голоден. Я посмотрела ему в глаза: они были золотисто-карими. - Как ты меня нашел? – спросила я и снова откусила от бигмака. - Ну, если честно, то я за тобой следил. Я… очень беспокоился. Наверно, мне стоило возмутиться и кинуться в него бигмаком (но не транжирить же еду попусту), но вместо этого я расплылась в счастливой улыбке… и тут же, опомнившись, принялась дальше жевать. Черт! - И ты все это время шел за мной? - Нет. Я сидел в машине и периодически заглядывал в мысли Лены, чтобы узнать, где ты. А потом я тебя потерял и… - Ты заглядывал в мысли Лены? – у меня чуть картофелина фри изо рта не выпала. - Я… - Эдя замялся. – Я умею читать мысли людей. Я испугалась. Блин, это сколько же лишней информации он мог почерпнуть из моей головы! - И мои тоже можешь? – напряглась я. - Твои нет, - он выглядел раздосадованным. –Я не слышу твоих мыслей. Я закипела и гневно уставилась на него и закричала на весь зал: - Хочешь сказать, что я полная идиотка?!? - Что?!? – Эдвард вздрогнул, когда я так завопила. – Нет-нет, прошу тебя, успокойся. Я вовсе не имел в виду, что ты… что у тебя нет никаких мыслей. Я хотел сказать, что ты чем-то отличаешься от остальных. Ты… твои мысли закрыты для меня, но в этом нет твоей вины… - он вдруг хихикнул. – Скажи, а как часто ты ударялась головой? Я зарычала не хуже него, и он примиряющее поднял руки вверх. - Сдаюсь! Прости меня, государыня-рыбка. - Так то лучше, - я вернулась к еде. - Почему ты умеешь читать мысли? Твоя семья тоже умеет это делать? - Только я, - отвечал он крайне неохотно. - Хм… скажи, а ты… возможно, неуместный и нетактичный вопрос?.. но у тебя случайно нет никаких семейных реликвий, сундуков с золотом или чего-нибудь подобного? - С чего ты решила? – кажется, Эдик действительно не понимал ход моих мыслей. - Ну, каждый Кощей Бессмертный должен «над злотом чахнуть». Так Пушкин сказал, - проговорила я. - Какой еще Кощей? – Эдя от волнения даже проглотил пару картофелин фри… ага, значит, он все-таки может есть человеческую пищу… может, я все себе нафантазировала и сейчас предстану перед ним полной идиоткой? - Ты ведь… ты ведь вампир? - глядя ему в глаза, спросила я. Бероев вздрогнул. Несколько секунд он молчал, потом вскочил с места и, проговорив «я опасен для тебя», выбежал из Макдоналдса. Я кинулась за ним, оставив картошку недоеденной (за это, кстати, я его никогда не прощу). - Подожди! – закричала я. Эдвард уже был довольно далеко от кафе. Как у него это получается? Он замер и, повернувшись ко мне спиной, ждал меня на месте. Я догнала Дохляка и услышала, как он говорит: - Саша, пойми, я опасен для тебя. Я – самый сильный хищник на планете, и я хотел убить тебя… мне и сейчас трудно сдерживаться, чтобы не выпить твою кровь… моя семья… мы своего рода вегетарианцы: мы пьем только кровь животных, но ты и твой запах… это сводит меня с ума. Тебе лучше держаться от меня подальше. Я обошла Эдварда и посмотрела ему в лицо. Он отвел глаза. - Знаешь, я не очень хорошо понимаю все, что ты говоришь, но я догнала тебя вовсе не потому, что хотела навязать тебе свое общество. После покупки учебника и сапог у меня с собой совсем не осталось денег, а автобусы уже не ходят. Можешь одолжить мне денег на такси? Не беспокойся, я завтра тебе их верну. Эдя тяжело вздохнул и покачал головой: - Саша, причем тут деньги? Ты слышишь, что я тебе говорю? - Слышу, слышу, - заверила его я. – Но как мне домой то добираться? Дохлячок вздохнул и пошел вместе со мной ловить такси. Всю дорогу он молчал, а в машине старался сесть как можно дальше от меня. Мне было обидно, но я старалась не показать ему своих чувств. Он будет последним, кто узнает, как мне больно, когда он так поступает. Когда мы подъехали к моему дому, я поняла, что Ренат еще не вернулся с работы. Кажется, у него сегодня ночная смена. Эдвард вышел вместе со мной, заверив меня, что и пешком неплохо доберется до дома. Когда он уже уходил, я окликнула его. - Знаешь, я никому никогда не навязываюсь. Если ты не хочешь со мной общаться, то и не надо. Бероев посмотрел мне в глаза и медленно проговорил: - Саша, я не говорил, что не хочу с тобой общаться. Все как раз наоборот. Но нам НЕЛЬЗЯ с тобой общаться. - Кто сказал? - Я сказал? - А кто еще? Ну, кто-нибудь, с чьим мнением я буду считаться? – поинтересовалась я. Эдя впал в ступор. Эх, боюсь, что такими темпами я его клиническим идиотом сделаю… тогда мы хотя бы будем на равных. - Ладно, пока, - я поняла, что разговаривать с ним бесполезно и повернула домой. Бесперспективняк.
На следующее утро я поняла, что мне не жить. В этот день у нас была физкультура. Сдвоенный урок. Лыжная подготовка. Утеплившись, как говядина перед походом в холодильник, я прихватила лыжи, стоявшие у меня на веранде. Они оказались тяжеленными и постоянно выпадали у меня из рук. Понятия не имею, как дотащу их до школы. Выйдя на крыльцо, я увидела, что у нашей калитки околачивается незнакомый парень в синей куртке и красной шапке с помпончиком. В правой руке он держал старые деревянные лыжи и лыжные палки. Ашот. Прэкрасно! - Ашот, тебе вовсе не обязательно было меня встречать. Парень обернулся, и я чуть в сугроб не свалилась. Передо мной, покачивая помпоном на шапке, стоял Эдик Бероев! руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я сделала круг вокруг Эдика, с трудом держась на ногах от удивления. Он хмуро смотрел на меня и постоянно поправлял шапку, которая съезжала ему на глаза. - Что? – сердито спросил он. – Тебе смешно? - Нет, что ты… тут не смеяться хочется, а… плакать! Я не выдержала и разразилась смехом. Меня буквально пополам согнуло, когда я увидела недовольное лицо своего рыцаря в синих утепленных доспехах и красном шлеме с помпончиком. А уж какой у моего рыцаря конь! - О господи! Я в жизни не видела ничего забавнее. Бероев разозлился, сорвал с головы шапку и бросил в сторону в сугроб. - Давай лыжи, - он вырвал у меня мою поклажу и водрузил на себя. Судя по всему, он вовсе не чувствовал их тяжести. Эдя, оставив меня умирать от безудержного смеха, потопал по дороге, и мне пришлось его догонять. Шапочку, конечно, я взяла с собой. - Прости… - фыркая от смеха, сказала я. – Я больше не буду… хахахахахаха!!!.. Бероев зарычал. - Кажется, нам и вправду лучше не общаться, - заключил он. Я тут же перестала смеяться. - Это еще почему? - Потому что ты вечно выставляешь меня идиотом, - огрызнулся он. - Это ты всегда делаешь из меня полную дуру! К тому же, если на то пошло, ты и вправду порой производишь впечатление полного… не буду произносить это слово… зачем ты на себя это напялил?.. и почему ты все-таки встретил меня? - На первый вопрос я отвечать не собираюсь, - предупредил меня Эдя и, забрав шапку, нацепил на голову. – А что до второго… я правда хочу с тобой общаться. И… мне кажется, что тебе не помешает кто-нибудь, кто будет… следить, чтобы ты не попала в очередную беду. - Я не такая уж и неудачница, - пробормотала я… о господи… он считает, что меня нужно защищать… и он хочет САМ защищать меня… неужели я влюбляюсь в парня, который ездит на долбанных «Жигулях» и носит шапочку с помпончиком?.. ладно, буду честна сама с собой: это самый красивый парень в шапочке с помпончиком… и без помпончика тоже… и он хочет обо мне заботиться. Наверно, у меня было ужасно глупое лицо в этот момент, потому что Эдвард вдруг засмеялся. - Ладно, пошли, а то опоздаем. Что мне показалось странным, так это то, что остальные Бероевы (у нас был совмещенный урок физкультуры с 11 классом) пришли в новых и судя по всему дорогих куртках и с лыжами из пластика. Если честно, я была удивлена, что Эдвард так ущемлен в средствах. На него не хватило денег, как на самого младшенького? Ути-пути мой хороший! Бедный, обделенный Дохлячок. Максу этот факт, кажется, тоже показался забавным, потому что, проходя мимо Эдварда, натянул ему шапку на глаза. - Я тебя убью… еще раз, - прохрипел Эдвард и побежал за братом. На несколько минут они скрылись в мужском туалете, откуда доносились громкие звуки ударов. Такое ощущение, будто они долбят кочергой по железобетонной стене. Алиса и Кирилл подошли ко мне, держась за руки. - Привет, Саша, - девушка мне приветливо улыбнулась. – Знаешь, я рада, что ты теперь с Эвардом… ой, - она засмеялась, увидев мое вытянувшееся лицо. – Кажется, я немного опередила события. А, да какая разница! Вы просто созданы друг для друга! - Это было оскорбление? – не поняла я, и она снова засмеялась. - Мы пойдем, а то учитель уже рвет и мечет. Алиса потянула за собой Кирилла, который все это время стоял, как зомби и как будто ничего не видел вокруг. Странный он… да и Алиса говорила какие-то глупости. Я с Эдиком Бероевым? Брээд! - Саша! – с боку от меня послышался голос Ашота. Я от испуга перестала дышать и повернулась к нему. - Прэкрасно выгладэшь. Давай я панэсу твои лыжа, - предложил он. Я мельком взглянула в зеркало, висевшее на стене напротив. Я была закутана, как капуста и никоим образом не приближалась к отметке «отлично выглядишь». Наверно, на Кавказе с женщинами совсем плохо, если у Ашота такие странные представления о привлекательной внешности. - Спасибо, Ашот, но я как-нибудь сама. Парень, лицо которого было все обмотано шарфом (горячий грузинский парень, как оказалось, боялся российских морозов), удивленно уставился на меня. Его темные глаза (единственное, что осталось неприкрытым шарфом) выражали полное непонимание моих слов. - Зачэм? Я сэам! - Ашот, я понесу Сашины лыжи, - раздался рядом со мной грозный голос. Я обернулась и вся обомлела. Вот он мой грозный рыцарь в шапочке с помпончиком, которая опять надвинулась ему на глаза. Мой неутомимый джигит Ашот Ашотянян тут же смекнул, что к чему и поспешно ретировался. - Спасибо, - сказала я Эдварду. – Мне показалось, что мне от него не отделаться. Бероев, все еще провожая Ашота взглядом, забрал у меня лыжи, и мы вместе вышли из школы. Лыжней служила дорога в лесу, по которой уже стремительно скользили мои одноклассники. Я с трудом прикрепила лыжи к своим ботинкам (и кто только придумал делать такие ужасные лыжные ботинки в советское время? Они были похожи на бабушкины тапочки и на туфли для стэпа одновременно и к тому же совершенно не грели) и, оттолкнувшись лыжными палками, немного проехала вперед, запуталась в своих двух ногах (порой мне кажется, что у меня их больше) и чуть не упала. Слава богу, меня поддержал Эдвард. Мы поехали рядом. Он плелся рядом со мной и терпеливо ждал, когда я соображу какую ногу выдвигать вперед в следующий раз. Я решила вернуться к вчерашним вопросам. - Эдвард, сколько тебе лет? - Восемнадцать, - с непроницаемым лицом ответил он. - И давно тебе восемнадцать? – не унималась я. - Давно. - Насколько давно? - Намного давно. - Насколько намного? - Намного намного. - Насколько намного намного? - Намного много, чем ты думаешь. - Нет, ну, сколько тебе все-таки лет? – не выдержала я. Рядом, проплывая грациозной уточкой на лыжах, проезжал Макс. - Миллионы, миллионы, миллионы алых роз! – пища, как девчонка, пропел он и заржал. - Ого! Да ты мне в…прапрапра… много-много раз прадедушки годишься! – воскликнула я. - Ты просто… это сколько же тебе… один миллион восемнадцать лет? – у меня упала челюсть и затерялась где-то в сугробе. - Больше слушай Макса. Мне всего-то сто десять, - недовольно пробурчал Эдвард. - Ну да, всего-то, - согласилась я и серьезно задумалась. Он старше меня на… я произвела долгие математически расчеты и поняла, что он старше меня на девяносто три года. Офигеть. У меня дедушка его моложе. Представляю себе эту сцену. «Привет, дедушка, а это мой друг Эдвард. Да-да, тот самый, в которого я, кажется влюблена. Знает ли он, какого вам было во время второй мировой войны? Хочешь ему рассказать? Ну, давайте по очереди. Сначала ты ему про вторую мировую, а потом он тебе про первую. Он как раз в эти годы только-только стал вампиром и устроил охоту на Гитлера. А, Гитлер тогда пребывал в небытие?.. ну тогда на кого-нибудь другого, не менее ужасного. Эдя, кого ты тогда убил?». Мне даже представить страшно, что станет с моим несчастным дедушкой, если я познакомлю его с этим чудом в шапочке. - О чем задумалась? – настороженно спросил Эдя. Кажется, он уже подумал, что я решила смыться от него подальше, но при моем умении кататься на лыжах побег пришлось отложить на неопределенный срок. - Просто… у тебя будет столько тем для разговора с моим дедушкой, - произнесла я. – Знаешь, это очень… необычно… в любом случае, это неплохо. Надо будет вас познакомить, а то я уже устала слушать «как было при советской власти». - Я не люблю советское время, - признался Эдвард. – Я тогда вообще был не в России. А еще… еще в советское время понятие «мода» было весьма и весьма размыто, - он возвел страдальческий взгляд к своей шапочке и, лукаво улыбнувшись, посмотрел на меня. – Поехали поскорее. Там, кажется, устроили съезд с горки. - Что!?! - я испугалась, услышав об этом, но все равно последовала за Бероевым. Эх, что делать… Когда мы догнали остальных (точнее, когда мы приехали к покатому спуску к озеру, по которому школьники съезжали вниз последние минут двадцать), учитель, заметив нас, разозлился: - Сколько можно целовать в кустах?! – громко спросил он. Я покраснела и приобрела почти бардовый оттенок, услышав громкий смех Макса. - Эдя, любовь моя! – вопила Алиса. – Иди сюда, я тебя поцелую! - Заткнитесь, утырки! – не выдержал Эдвард. – Да, Илья Тимофеевич? – он изобразил из себя настоящего пай-мальчика, и шапка с помпончиком прекрасно дополнила образ. - Хм, - физрук недовольно посмотрел на нас. – Хватит стоять на месте. Скатитесь хотя бы раза три, иначе останемся здесь всем классом до вечера. - О нет! – завопил Макс. – Они же до заката тут оргию устроят! - Эдя, любовь моя! – вторила ему Алиса. Убью их. Вот узнаю, как это можно сделать и убью. Мой рыцарь зарычал, бросив разъяренный взгляд на брата и сестру. Я заметила, что Кирилл все это время стоял рядом с Алисой и сдержанно улыбался. Кажется, его вся эта ситуация тоже забавляла. А вот Полина была в ярости. Она бросила в мою сторону такой взгляд, что мне стало страшно. Что я такого ей сделала, что она меня так ненавидит? - Поехали, а то учитель от нас не отстанет. Я первый. Буду караулить тебя внизу, а то кто знает, - встревожено сказал мне Эдя. … он за меня беспокоится… я чувствовала, что сейчас растекусь, как масло на раскаленной сковороде…. Интересно, в какой момент я перестала ругать Эдика на чем свет стоит и обнаружила, что он милейшее создание на этой планете, и от одного его взгляда у меня бабочки в животе порхают? Что, твари крылатые, разлетались там, а?! Нет ничего хорошего в том, что я влюбилась в Дохляка Невмеручего! Бероев оттолкнулся лыжными палками и быстро покатился вниз, когда меня вдруг кто-то толкнул сзади. Я, конечно, не устояла на своих бестолковых ногах и, размахивая руками, как курица крыльями, полетела вперед с ужасной скоростью. - ААААААА!!!!!!!!! Эдвард, конечно, услышав мои жуткие вопли, обернулся, забыл о необходимости следить за дорогой и, наехав на кочку, упал, перекрыв мне дорогу. Я врезалась в него, повалилась, ударилась лбом о его лыжину, расцарапала себе нос о снег и, кажется, проткнула Эдварда своей лыжной палкой. Нас протащило по скату еще метров пять, прежде чем мы остановились. Запутавшись в своих и чужих ногах, лыжинах, палках и одежде, мы пытались отползти друг от друга, но успехи были небольшие. К нам подбежали Алиса и Макс. Они и поставили нас на ноги. Эдвард, как только он освободился от лыж, оттолкнул от меня Алису, схватил с земли снега и приложил к моему лбу. - Что-нибудь еще болит? – обеспокоено спросил он. Я помотала головой. - Все хорошо. Только лоб. Как ты? Я не задела тебя палкой? Он бросил взгляд на мои сломанные лыжи, валявшиеся невдалеке и лыжную палку, острый металлический конец которой был погнут. - Ого! – выдавила я. – Это ты с ней сделал? - Хм, да. Давай я донесу тебя до школы. Нужно вызвать скорую. - Глупости! – возмутилась я. – Со мной все в порядке. Я прекрасно доживу до конца урока… хотя было бы неплохо прогулять физику и алгебру. - Подожди, я доведу тебя до дома, но мне надо кое-что сделать. Бероев быстро отбежал от меня и подошел к Алисе, Максу и Кириллу. Он что-то быстро говорил им, и я заметила, что Полина предусмотрительно держится подальше от него. Вид у нее был виноватый. Мой рыцарь в поношенных доспехах вернулся ко мне и, держа меня под руку (он чуть ли не оторвал меня от земли), повел из леса. - Это… это Полина меня толкнула, да? – спросила я после долгого молчания. - Ну… да, - неохотно признал Эдя. - Почему она меня так не любит? – не понимала я. - Это… много причин… возможно, это зависть. У тебя точно ничего не болит? Давай все-таки вызовем скорую. - Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет, - на одном дыхании выговорила я, и он все-таки сдался. Наверно, для умирающей я была слишком упрямой. Когда мы подошли к моему дому, я вдруг поняла, что не хочу с ним расставаться даже на один день, но Эдвард почему-то не согласился зайти ко мне домой и выпить чаю. Точнее, посмотреть, как я буду пить чай. - Прости, но у меня есть кое-какие дела дома, - объяснил он. – Но… ты не будешь против, если завтра я познакомлю тебя со своей семьей? Я чуть не… промокла от восторга. - Конечно нет… только, - мне в голову закрались нехорошие мысли. – А что, если я им не понравлюсь? - Конечно не понравишься, но куда они денутся? – он засмеялся. Я хмуро смотрела на него. – Эй, это шутка! Просто шутка! – поспешил успокоить меня он. – Завтра я заеду за тобой после школы. - Жигули починили? – я улыбнулась. - Не совсем. И, знаешь, - он лукаво улыбнулся. – Я первый вампир в истории, который упал, катаясь на лыжах. И он, засмеявшись, поспешно убежал (точнее просто вдруг перестал быть мне виден. Как же он это делает?). И тут я задумалась: где живет семья вампиров? Может, им как многодетной семье государство подарило четырехкомнатный склеп? руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
На следующий день все утро было солнечно, и Бероевы снова не пришли в школу… значит, солнце и вправду опасно для вампиров, но что же произойдет с ними, если они появятся на улице при солнечном свете? Превратятся в пепел? Сгорят? Истлеют? Станут похожими на Ашота? Если последнее, то Эдварду лучше никогда не выходить из дома в солнечную погоду. Помня об обещании Эдварда отвезти меня к себе домой, я испугалась, что все может сорваться из-за выглянувшего из-за туч солнца, но, к счастью, после полудня все небо заволокло тучами, и пошел снег с дождем. В школе Настя устроила мне настоящий допрос. Вопросы на меня сыпались, как из испортившегося рога изобилия (то есть много, но не надо). - Вы целовались? - Нет. Мы просто друзья. - Вы встречаетесь? - Нет. Мы просто друзья. - Он тебе нравится? - Нет. Мы просто друзья. - Вы тогда специально встретились в городе? - Нет. Мы просто друзья. - А ты ему нравишься? - Нет. Мы просто друзья. - А ты что-нибудь другое можешь мне сказать? Я требую ПОДРОБНОСТЕЙ! – взорвалась Настя. - Нет. Мы просто дру… в смысле, нет никаких подробностей. Неееет! Ты понимаешь? Почему все вообразили, что между нами что-то есть? Он просто купил мне бигмак! Я не собираюсь выходить за него замуж из-за одного бигмака. Для этого меня нужно завалить по крайней мере двумя сотнями бигмаков. Меня не легко подкупить! - О, хватит нести чушь, - перебила меня одноклассница. – О чем вы вчера говорили, когда он проводил тебя до дома? Знаешь, он был так зол на Полину, когда вернулся. Это ведь она тебя толкнула… интересно, почему? - Мы ни о чем не говорили… он только спрашивал, как моя голова, - пробормотала я. Когда же Настя от меня отвяжется? - Вы не могли говорить о такой фигне! – не поверила девушка. - Могли! Могли! И, кстати, что у тебя с Сережей? Слава богу, я нашла способ заткнуть этот болтливый фонтан. А то я уже боялась, что он никогда не замолчит. Настя тут же выдала мне все, что произошло с ней за последние четыре дня, успешно забыв о моей скромной персоне. Благополучно вернувшись домой (сегодня утром было +1, и весь снег таял. Портить мои новые сапоги мне было жалко, и я снова топала в старых осенних. Эх, только зря потратила деньги) я быстро переоделась и, сев в гостиной с чашкой чая и включив телевизор, стала ждать Эдю. Но первым объявился Ренат. Он был злой, как собака (от него в тысячный раз ускользнуло вольво) и, жуя сосиски, он без конца кричал мне, чтобы я никогда не покупала себе машину с серебристой покраской, особенно вольво. - Хорошо пап! – крикнула я ему из гостиной. – Только мне с такими генами, как у тебя и у мамы в жизни и на «ладу» не накопить. Ренат заворчал. Он не любил, когда ему напоминали, что половину зарплаты он проигрывал дяде Славе в дурака. «А шо, если играть не умеет, так и нечего соваться!» - говорил на это его друг, но в игру все равно брал… наверно, именно благодаря папиным проигрышам Андрея и накупил запчастей для трактора. Вдруг в дверь постучали, и я побежала на крыльцо. Эдвард! Мой прынц на баклажановых Жигулях и бравый конь в вязаной шапочке! - Привет, - я глупо заулыбалась, увидев Бероева. - Привет… Парень хотел сказать что-то еще, но вдруг из дома послышался истошный вопль моего отца. - Я убью этого п*****а!!! – закричал Ренат и, красный как заказной Дед-Мороз в ночь с тридцать первого на первое, выбежал на крыльцо. Увидев Эдварда, он схватил его за куртку. - Ах ты маленький засранец! Не смей приближаться к моей дочери! - Пап, что случилось?! – я была в шоке от поведения отца. - Ты видела его машину? Ты не будешь общаться с этим уродом! Я посмотрела на машину, стоявшую у наших ворот. Серебристое вольво. - Это не моя, - попытался оправдать себя Эдя. – Мои Жигули сломались, и пришлось взять машину Иры. Это вольво моей матери. - Чье?.. – спросили мы с Ренатом одновременно. - Иры. Это моя приемная мать, - Эдвард вдруг внимательно посмотрел на моего отца и засмеялся. – Так вы не возражаете, если я ненадолго заберу Сашу? Я замерла. Блин, вот только не хватало, чтобы Ренат вспомнил о том, что он мой отец и потому должен отвечать за меня. Только не сегодня! Умоляю!!! - Ладно. Идите. Но если что-нибудь случится… - отец сделал зловещую паузу. - Я представляю, что вы со мной сделаете, - заверил отца Бероев. – Я никогда бы не причинил вреда вашей дочери. Поэтому вы можете не беспокоиться за Сашу. … Ренат, все еще хмурый, провожал нас взглядом, когда мы садились в вольво. Эдвард (сегодня он был одет вполне по-человечески) ехал по проселочной дороге так медленно, что я подумала, что быстрее будет дойти пешком. Но как только мы уехали достаточно далеко от дома, чтобы Ренат нас не заметил, он быстро набрал скорость. Я предпочитала не смотреть на спидометр. - Значит, это машина твоей приемной матери? – я засмеялась, вспомнив, сколько неприятностей доставила эта машина моему отцу. - Да, - Эдвард вырулил машину на шоссе, и мы поехали куда-то в сторону Поточино. - Аааа… зачем вам нужны пельмени? Разве вы не… питаетесь кровью? Ты говорил что-то про животных… - Пельмени? – Эдвард не понял. - Ну да, пельмени, - важно кивнув головой, ответила я. Уж что-то, а пельмени я везде замечу. – В вашей машине были пельмени, когда я видела ее в последний раз. Огромный такой пакет с надписью «Сам самыч». Бероев задумался. - Кажется, Ира привозила такой пакет недавно… но там лежали DVD. - Значит, вы не едите пельмени… а пьете? – почти шепотом спросила я. Машина в этот момент резко завернула, выехав на проселочную дорогу в лесу. Не помню, чтобы где-нибудь здесь была еще одна деревня. - Куда мы едем? – насторожилась я. - Боишься? – оскалившись, спросил Эдя. - Нет, - я нахмурилась. – Так что же вы пьете? - Кровь животных. Именно поэтому у нас карие глаза, а не красные, как у других… - неохотно ответил Дохляк. - Вы спите в гробах? – продолжала допрос я. - Только в каменных саркофагах. - Ээээ… я пошутила. - Ты пошутила, я пошутил, - Эдя улыбнулся. – Мы не спим. - Не спите?! – не поверила я. – Ужасно. Жить без сновидений кошмарно. Как бы я жила, если бы мне хотя бы никогда не снились Ретт Батлер, Хит Леджер и Бараш? Об этом, конечно, я говорить Эдварду не стала. Не его ума дела, кто мне снится. Вскоре мы выехали из леса, и я увидела необыкновенной красоты дом из бежевого и коричневого кирпича с огромными окнами. О господи! Кто бы здесь не жил, пусть выселяется! Я в жизни ничего так не хотела, как этот дом. - Ооо… - восхищенно протянула я. - Спасибо. Мы всегда гордились домом, - произнес Бероев, но я его не слушала. Я быстро выскочила из машины, готовая броситься целовать стены здания. - Эдвард, женись на мне! – закричала я. – Я всегда мечтала стать веселой вдовой домовладельца! Бероев, кажется, испугался моего пыла. - Но я… я не могу. У меня дети, семья… - Да насрать на них!.. – я продолжала обнимать крыльцо дома. - …Кто у тебя?!? Бероев захохотал. - Папочка! Папочка приехал! – запищал кто-то, и, прыгнув с разбегу Эдварду на шею, Макс повалил его на землю. – Папа! Папа! Ты привез мне могоженого? – голосил Макс. - Саша, плюнь на них с высокой колокольни! – ко мне подбежала Алиса. Она обняла меня за шею. – Ооо, а ты так вкусно… пахла прежде. Говорила я Ире, чтобы она не перевозила рыбу в машине… - Какую рыбу? – испуганно спросила я. Мне казалось, что я попала в дурдом. На земле, сцепившись и рыча, катались Эдя и Макс, Полина, стоя на крыльце, медленно выдирала оконную раму, а от гаража шел Алексей – приемный отец младших вампирят и главарь этой банды. - В последнее время Ира увлекается разведением аквариумных рыбок. Неделю назад у нее сдохла акула, и теперь она занялась карасями. Честное слово, не понимаю, зачем нам четыре десятка карасей в доме. Тем более, что за ними некому ухаживать. Отец вечно на работе, Макс и Полина в жизни не подойдут к аквариуму (точнее, Максу запрещено. Ира подозревает, что это он пришил акулу), я и Кирилл тоже… хм… заняты, а Эдвард вечно носится за тобой. Ну а сама Ира сегодня опять улетела на соревнования по прыжкам с парашютом. И скажи мне, кому кормить несчастных карасей? У меня закружилась голова, от такого объема информации. Караси, парашюты, акула и шпионящий Эдвард… где я? - Привет, Саша, - Алексей пожал мне руку. – Я рад видеть тебя у нас. Прости, я бы с удовольствием пообщался с тобой еще, но у меня операция через час. Нужно ехать. - Да, конечно, - я постаралась заверить его, что и Алиса прекрасно справится со мной, если у меня будет припадок бешенства. - Замечательно! Надеюсь, ты заглянешь к нам на выходных, – обрадовался Алексей. - Полина, немедленно поставь оконную раму на место! Все нужные инструменты в гараже. - Папа! Папочка! Не уезжай! Эдя меня обижает! Макс схватил старшего Бероева за ногу, но Алексей даже не обратил на него внимания и дотащил его таким образом до машины. За Максом, рыча и пуская слюни (ладно, такого не было), полз Эдвард. Про меня он, кажется, совсем забыл. Полина с грохотом поставила оконную раму на крыльцо и побежала в гараж. Кажется, она очень рада меня видеть. - Пойдем в дом! Хватит тухнуть на улице, - Алиса протащила меня в коридор. Краем глаза я заметила, что Дохляк Эдуардович изволил вспомнить про меня и помчался за нами. Разувшись, я прошла в просторный холл на первом этаже. Что мне сразу бросилось в глаза – так это большие африканские барабаны, стоявшие у окна. - Мамачки! А это чей симфонический оркестр? – спросила я. Эдвард, сконфуженно посмотрев на меня, проговорил тихо: - Мой. - Твой?!? – с выпученными глазами воскликнула я. – Оооо… и что ты с ними делаешь? - О, он играет потрясающую, проникающую в душу музыку, - грудным голосом промурлыкала Алиса. – Наш мальчик такой талантливый. Эдя, сыграй ту вещь, что ты сочинил специально для Саши… «Танец плодородия вокруг баобаба или марш для Сашеньки». Так это, кажется, называется? - Ты сочинил марш?! – не поверила я. - Больше ее слушай, - недовольно пробурчал Эдвард. Кажется, ему не нравилось, что его вновь выставляли полным идиотом. Пора бы уже привыкнуть. – У меня был белый рояль, но Макс… - Дохляк зарычал. - Но я его выкинул… с верхушки воон той сосны! – в комнату вбежал Макс и, открыв окно, показал мне в сторону леса. – Видишь? Если бы ты знала, как долго я его на себе пер. Рояли совершенно неприспособленны для переноса. - Рояли не приспособлены для того, чтобы всякие придурки затаскивали их на верхушки сосен и сбрасывали вниз! – закричал Эдя. Кажется, он до сих пор не мог простить брату уничтожение рояля. - О, это была потрясающая сцена, - Алиса захихикала. – Представляешь, возвращается Эдвард из школы, а рояля нет! - А Макс преспокойненько тащит из гаража барабаны, перевязанные ленточками и кричит «смотри какой музыкальный центр я тебе прикупил!» - подхватил Кирилл, спускаясь в холл по лестнице со второго этажа. – Кстати, привет, Саш. Я кивнула в ответ. - Не, ну если ему так надо на чем-то играть, так пусть хоть на нормальной балалайке пиликает. Барабан – это сила! – Макс захохотал на весь дом, и вдруг с крыльца донесся звон бьющего стекла. - Полька, малышка, я иду! – парень сорвался с места и понесся к своей ненаглядной, которой, судя по всему, не нравилось, что он общается со мной… мда… - Значит, ты теперь играешь на барабанах? – я постаралась не засмеяться, увидев выражение лица Эдварда. - Иногда, - неохотно признался мой дирижер. – Просто я не могу без музыки… и, пока мне не купили новый рояль, придется довольствоваться этим. - Не купили рояль? Но ты ведь… вампир. Что тебе стоит украсть рояль из магазина, - с дуру ляпнула я. - Я не вор, - оскорбился Эдвард. – Тем более, что у нашей семьи есть и легальные источники доходов. «А что, есть и нелегальные?» - подумала я, но решила пока не спрашивать. Вообще странно, что Эдвард живет в таком доме, его родственники ездят на дорогих машинах (когда я увидела машину Алексея, Макса и Алисы, я поняла, что средствами они отнюдь не обделены), а сам Эдя ездит (точнее ездил) на убитых «Жигулях». - Прости, а почему у тебя… была такая машина? – не выдержала я. Алиса захихикала. - Это из-за того, что Эдя остался на второй год. Опять. Леша и Ира не выдержали и лишили его всех средств. Пригрозили, что если он не закончит десятый класс в этом году, то навсегда останется без рояля и нормальной машины. - Раньше наш братец ездил на порше, но какой-то КамАЗ на парковке раздавил его всмятку. Так получилось, что в тот же день Эдвард был оставлен на второй год в девятом классе, и поэтому ему купили «Жигули», - рассказал мне Кирилл. Здесь, в доме, он выглядел куда вменяемее и даже почти не смотрел на мою шею. - Ладно, а новые лыжи ты куда дел? – поинтересовалась я. – Скажешь, что они лежали в порше? В мае? Эдвард хотел что-то ответить и уже открыл рот, но Алиса, разразившаяся новым приступом смеха, затараторила: - Свои лыжи Эдик проиграл Ире в лото! - Ты играешь в лото?!? – я захохотала. Господи, почему я этого не видела? - Мой первый и последний опыт, - пробурчал Эдвард. - А шапочка с помпончиком? – не унималась я. - Проспорил Полине. Спорили на желание, и братец проиграл. Полина пожелала, чтобы он все уроки физкультуры в ближайшие двадцать пять лет ходил в этом прикиде, - тут же донесла Алиса. Интересно, на что они могли поспорить? Я тут же озвучила свой вопрос. Эдвард сел в кресло и закрыл лицо руками. Уверена, что если бы он мог, он бы сейчас покраснел. - Хватит нести всякую чушь, - недовольно проговорил он. – Алиса, не хочешь съездить в магазин? Там наверняка новая коллекция. - Отвяжись, Эд. Я в жизни не получала такое удовольствие от морального опускания собственного брата, - огрызнулась она. – Полина поспорила с ним, что Жигули выдержат столкновение с Максом, а Эд говорил, что нет. - И кто выиграл? – полюбопытствовала я. - Жигули выжили. Но сдохли через два часа, - сообщил Кирилл. – Это было как раз в тот день, когда вы встретились в городе. - Но ведь тогда он выиграл! – возмутилась я. - Только наполовину. Поэтому он будет ходить в шапочке только тринадцать лет. И за человека, который еще тринадцать лет не снимет с головы эту шапочку, я хотела полчаса назад выйти замуж! - Хорошо, но почему он остался на второй год? Ведь если он читает мысли, то нет ничего проще, чем,.. – начала я, но Эдвард не выдержал. Столетний Моцарт Бахович Чайковский вскочил на ноги, схватил меня за руку и потащил вверх по лестнице. - Пойдем, покажу тебе свою комнату, - предложил он. Возражения, судя по всему, не принимались. Интересно, а что в его комнате? Крыша протекла, обои потрескались, паркет испортился, проводка оголилась, мебель Эдик на спор сгрыз, но ремонт делать не стали, так как в этот же день он избил учителя по алгебре? Даже предположить страшно, что я там могу увидеть. Но комната Эдварда оказалась не такой уж и страшной, как я боялась. Мебель была целой, а стены не прогрызенными. Значит, мой рыцарь с дирижерской палочкой просто редко здесь бывает. Оооочень редко. У Дохляка была целая коллекция дисков с фильмами и музыкой, и потому я быстро прикинула, что если я все-таки выйду за него замуж, то в ближайшие тринадцать лет – как раз пока он будет ходить в шапочке – не выйду из дома, прежде чем просмотрю все фильмы. У стены напротив окна стояла стереоустановка. Мне стало интересно, что слушает рыцарь в шапочке с помпончиком. Ну, если учесть, что он раньше играл на рояле, то это что-нибудь из классики. Моцарт, Бетховен, Бах, Чайковский… кого там еще проходят в школе? Ну, в крайнем случае, что-нибудь из первой половины XX века. Я нажала на «play». - Единственная мояаааа! Звезды падают в моряааа! И, снимая якоря… - заголосил на весь дом Филиппок. Эдвард метнулся к стереоустановке и поспешно выключил звук. - Ты эт-то слуш-шаешь? – заикаясь, спросила я. - Я редко бываю дома, - попытался объяснить Эд. – Поэтому мою комнату часто эксплуатирует Ира. Думаю, она до сих пор не утащила мою мебель лишь потому, что я тогда не выдержу и сорвусь. - Ой, да ладно тебе, - я захихикала. – Признайся, что твоя любимая песня «Зайка моя». - Я обычно слушаю Дебюсси, - Бероев хмуро смотрел на меня. Честное слово, я не понимаю, почему он до сих пор терпит все мои выходки. Я бы на его месте уже давно меня убила. Тем более, что, как он сам говорил, ему этого очень хочется. - Зайка моя, я твой зайчик, - запела я и, схватив руками Эдварда за щеки и в стиле «ути-моя-сыночка» подергала его за нос. – Рыбка моя, я твой… а! Бероев не выдержал моих издевательств. Он схватил меня за талию и швырнул меня на софу и прижал всем весом. Глаза у него были безумные, и я даже немного испугалась… но, если быть честной, больше обрадовалась. Ой, кажется, все идет как нельзя лучше! - Ну что, поняла что, должна бояться меня? - Ты ужасное зубастое, клыкастое, головастое, ушастое, блохастое чудовище, - выговорила я, и мой голос при этом предательски дрожал. Но Эдвард, кажется, расценил это как испуг и, довольный как тульский пряник, уселся на пол. - Ты не возражаешь, если я завтра покажу тебе одно место… там очень красиво, и я часто бываю там в солнечные дни, - предложил он. При этом, кажется, он был не уверен, что я соглашусь поехать с ним. Возражаю? Ха! Пусть и не надеется! - В солнечные? А разве солнце не опасно для тебя? - Нет. Мы можем спокойно находиться на солнце, но это… выдает нас. Если бы люди увидели нас, то они бы… - Ржали как ненормальные без остановки, - закончила за него фразу Алиса, ввалившаяся в комнату. – Эд, Макс собирается на охоту. Ты с ним? Мальчик с бомбончиком на несколько секунд задумался, потом виновато посмотрел на меня: - Если мы завтра поедем вместе, то мне сегодня лучше поохотиться, - сказал он. - Езжай! Я довезу Сашу до дома, - вампирша мне подмигнула. - Да, Эдвард, езжай с Максом, - поддержала я Алису. Мне не хотелось сейчас расставаться с Эдей, но я понимала, что так будет лучше. – Кстати, убей хотя бы одного кабана. Я жажду мести. Бероевы засмеялись, и, спустившись на первый этаж, мы натолкнулись на Полину. Она подметала на крыльце, собирая разбитое стекло. Заметив меня, она презрительно фыркнула (я за ее спиной показала ей язык! Во коза! И как только Макс ее терпит?). Макс, кстати, тоже был здесь. Увидев Эдварда, он, покачивая бедрами, подошел к нему и приобнял за плечи (Дохляка передернуло. Он ожидал очередной гадости). - Эдя, тебе не хочется покоя! Эдя, как хорошо на свете жить! Эдя, как хорошо что ты такоооое! Спасибо, Эдя, что ты умеешь так тупить! – направляясь в обнимку с братом к машине, напевал Макс. Кровожадный барабанщик не выдержал и повалил Максима на землю. Завязалась драка. - Не обращай внимания на них. У нас так каждый день по двадцать раз, - Алиса протащила меня к машине и села на водительское сиденье. – Итак, что плохого я не успела рассказать тебе про братца? Спрашивай, пока нам никто не мешает.
Ожидая нашей с Эдвардом завтрашней поездки, я обрадовалась, что снег таял весь сегодняшний день. Было -1, и чувствовался приход весны. Слава богу, что завтра я хотя бы не замерзну. Лужи – это не страшно. В крайнем случае, нацеплю на себя сапоги, которые Ренат надевает на рыбалку (видок, у меня, конечно, будет офигительный, но зато я не замерзну и не промокну). Засыпая, я с улыбкой вспоминала своего юного барабанщика. Еще несколько часов, и я снова его увижу… еще чуть-чуть…
Проснувшись утром, я первым делом побежала к окну и взглянула на термометр. Было -15, валил снег, и на улице я не видела ничего дальше этого самого термометра. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Я минут десять стояла, молча пялясь на термометр, будто надеясь, что ртутный столбик вдруг поползет вверх. Ни-фи-га. Я вздохнула. Я очень люблю снег, но только при условии, что мне в этот день не надо отправляться на длительную прогулку с парнем, который проиграл свои лыжи в лото и который (вдобавок ко всем своим недостаткам), очень мне нравится. Позавтракав, я пошла к своему шкафу и выволокла оттуда всю одежду, решая, что можно одеть. Еще раз взглянув на градусник, я нацепила на себя колготки, джинсы, теплые вязаные носки (даст бог, разуваться не придется. Носки были… хм… папины… чистые…), блузку, теплый толстый свитер со снеговиками, огромный ворот которого закрыл мое лицо по самые брови, свое пальто, шапку, шарф (я три раза обмотала его вокруг себя) и новые сапоги. В общем, когда приехал Эдвард, на крыльцо вышла маленькая кубышка, обмотанная с ног до головы тряпками. Единственным, что было доступно для обозрения – это мои глаза, которые деловито выискивали свободную от снега тропинку, чтобы пройти к машине. Эдвард наоборот был одет очень легко: кроссовки, осенняя легкая куртка и темные штаны. Я на его фоне смотрелась неваляшкой. Узрев меня, облаченную в свой неповторимый наряд, он весело засмеялся и, подбежав за короткое мгновение секунды ко мне, схватил на руки – у меня легкие скрылись в пятках, когда он это сделал – донес меня до машины. - Неужели так холодно? – не поверил он. - На улице минус двадцать! – прибавив пять градусов, сообщила ему я. - Это очень холодно для тебя? – допытывался Дохляк. Он что, сам не чувствует, НАСКОЛЬКО русскому закаленному народу страшно при -20? - Ты что… не мерзнешь? – догадалась я. - Нет. Мы не чувствуем холода. Если ты заметила, я и сам… холодный. - Угу, Дед Мороз, заметила, - я заулыбалась. Этого, конечно, не было видно из-за шарфа и ворота свитера. – Куда мы едем? - В лес, - я вздрогнула. – Хочу показать тебе там одно место. О, он еще и грибник-ягодник. Видимо, он мне очень доверяет, если хочет показать мне грибное место. Грибники редко на такое соглашаются – по отцу знаю. - И много там можно собрать? – деловито поинтересовалась я. - Ээээ… чего собрать? - Грибов! – какой он все-таки глупенький! Если бы я сто лет жила, то время бы зря не теряла… - Ты думаешь, я везу тебя собирать грибы?! – Эдвард засмеялся. - Нет, конечно! – возмутилась я. – Кто же грибы зимой собирает?! Дохляк застонал. Кажется, он в полном восторге от моей женской логики. - Саша, я не собираюсь собирать с тобой грибы. Я просто покажу тебе одну поляну. ПРОСТО красивую поляну! Понимаешь? - Конечно! Так бы сразу и говорил, - я закивала. С шарфом на шее, правда, это движение осталось незамеченным для человеческого глаза. Хотя для вампирского… кто знает. – А то грибы, грибы… - Да говорю же, что я… - начал Эдя, но я его перебила: - А на кого вы вчера охотились? Тут есть кто-то кроме кабанов? - Лоси встречаются, но это… невкусно. Мы уезжали подальше, в заповедник. - Лоси?! – я тут же забыла обо всем остальном. О лосях Ренат меня не предупреждал! - Не беспокойся, их тут мало. Всего несколько десятков, - успокоил меня Эдвард. Я начала икать. Господитыбожемой! Вскоре мы вышли из машины и поперлись по сугробам в глубь леса. Несколько минут я, переваливаясь с бока на бок, как пингвин, топала за Эдиком, прокладывающим дорогу, но вскоре он не выдержал и взял меня на руки. Так как я была укутана, как пасхальное яйцо луковой шелухой, обхватить меня руками было Эдварду трудно. Вокруг меня группе из детского сада можно было водить хоровод! - Лучше закрой глаза. Я буду бежать очень быстро. Я, конечно, глаза не закрыла, и потому у меня перед глазами замелькали елки, елки, елки и березка! Елки, елки, елки и березка! Когда Эдвард поставил меня на землю, я посмотрела на него с блаженной улыбкой и округлившимися глазами. Елки, елки, елки и березка! - Эй, ты как? – взволнованно спросил Эдя. - Тут столько… елок, - сказала я, закрывая глаза. В следующий раз надо будет делать это, когда говорят, а не когда поздно. Тут я поняла, что в лесу снег не идет, и из-за туч выглянуло солнышко. Я тут же уставилась на Эдика, ожидая, когда он превратится в Ашота… но тот не превращался. Лицо Эдварда светилось, и он стал похож на… - О господи! Ты так похож на ершик для чистки унитаза! Такой же… ворщинистый! Кажется, Эдвард ожидал какой угодно реакции, но не этой. - А еще, знаешь, - воодушевленно продолжала я – На такую рыбку… ну она еще была в «Поисках Немо»… морской еж, вспомнила! – и я дико заржала. Бероев, кажется, обиделся. - Ты считаешь, что это смешно, да? – просипел он. - Ну, если честно, то очень. А ты что хотел от меня услышать? «О, Морозильник, это кожа убийцы! Умри, нечистый! Сдохни, грязный!» Дохляк молчал. Кажется, что-то подобное он и ожидал. Мне показалось, что Эдя готов расплакаться, но как оказалось, я ошибалась. Он разозлился. - Ты что, не понимаешь, что я вампир? Я убийца! Я пил человеческую кровь, и я хотел выпить и твою тоже! Более того, я и сейчас очень хочу это сделать! Я опасен, Саша! Ты меня слышишь? - Ты мне уже об этом говорил, - потупив взгляд, произнесла я. – Но ты ведь не выпил. - Тогда я не мог сделать это из-за своей семьи. Я не мог их подставить… хотя, наверно, стоило бы, - пробурчал себе под нос Эдя. – А после… после одна мысль о том, что ты можешь умереть была для меня ужасна… я… я… я люблю тебя… Услышав это, я офигела… неужели мои мечты могут сбыться?!... о ужас, я влюбилась в парня, который ездит на Жигулях и играет в лото. - Ты… ты правда меня любишь? – не поверила я. Он кивнул. - В это так трудно поверить? – он засмеялся. - Меня? У меня же ужасный характер, - предупредила я. - Знаю. - Я порой бываю ужасно занудной, - не унималась я. Блин, зачем я сейчас ему все рассказываю? Можно было с этим подождать хотя бы недельку. К этому времени он бы и сам все понял. Сдаю саму себя с потрохами. - Догадывался об этом, - спокойно произнес Бероев, лукаво улыбаясь. - Я обожаю выставлять тебя полным идиотом! - Давно это понял и даже почти смирился. - Я… я… - Тебе так нужно придумать причину, чтобы я от тебя отвязался? – нахмурился Эдвард. - Нет, просто с трудом верится, что ты полюбил меня. Я ведь такая…. ТАКАЯ… ну ты понял? - Да. - И все равно не отказываешься от своих слов? - Нет. - Тогда ты просто псих. Мне тебя даже жалко. Эдя засмеялся. - Псих полюбил истеричку, - он снова улыбнулся. - А истеричка – полная дура, - добавила я. - Тогда псих к тому же еще и мазохист! – и Эдвард захохотал.
На куртке Эдварда были металлически заклепки, к которым по задумке должен был быть прикреплен капюшон. Пока я ехала на спине Эдварда из леса (должна сказать, что так не следить за дорогой гораздо удобнее. Если смотреть Эде в затылок, то про елки забываешь). Так вот, я как раз уткнулась носом в одну из этих заклепок, когда Бероев, несся по лесу с безумной (как и сам Эдик) скоростью. - Скажи, тебе совсем не страшно? – не поверил Дохляк. - Если не смотрю по сторонам, то нет, - ответила я, пытаясь отодрать заклепку от куртки. Есть у меня такие вредительские привычки. - А так?! Бероев совершил такой прыжок кенгуру на трассе с препятствиями, что я чуть не слетела с его спины. Меня спасло лишь то, что Эдуардик Невмеручий сам придерживал мою тушку, не доверяя мне. - Вовсе не страшно! – соврала я, цепляясь за куртку руками со всей силой. Главное сейчас не слететь с этого поезда-экспресс, а то улечу в сторону и врежусь в какую-нибудь елку. - А так?! Эдя чуть ли не через голову перекувырнулся, пытаясь доказать мне, что «с вампирами нужно быть настороже», но в этот раз я была подготовлена, и, пытаясь удержаться «в седле», чуть не выдрала Дохляку клок волос. Хорошо, что ему не больно… наверно… в любом случае, он не пищал. - Ни капельки не страшно! – дрожащим голосом ответила я и высунула язык. Эдя, конечно, не видел, но я испытывала от этого какое-то удовлетворение. Как будто гадость кому-то сделал, и тебя не заподозрили… Но в тот самый момент, когда я высунула язык наружу, Эдя, как очумелый кузнечик, снова подскочил. Меня тряхнуло, и я впечаталась лицом в плечо Бероева. - И теперь не страшно? – не поверил Эдвард. – Эй, что молчишь? - Сепесь сашно. Вевард, я ясыком филипла к захлеххе. - Что? – он не понял и попытался ссадить меня с себя. Но это у него не вышло. Я и его куртка отныне были связаны навечно… в любом случае, до весны.
Прижимая куртку к лицу (Эдвард осторожно снял ее и отдал мне), я «при поддержке Edward-corporation» шла к машине. - Думаю, лучше отвезти тебя ко мне. Твой отец, боюсь, убьет меня, если увидит, что с тобой произошло. - Тха, - кивнула я. - Что? – не понял он. - Уху, - стараясь быть как можно внятнее, сказала я. В машине, когда я отогрелась, я попыталась отодрать заклепку от языка, но вместо этого сделала только хуже: пошла кровь, и Эдвард, выпучив глаза, перестал дышать. - Хей, ты се не сысышь? – забеспокоилась я, но он молчал и лишь показал мне большой палец правой руки, поднятый вверх. Что ж, хорошо хоть не средний. - Пости, - я виновато потупила взгляд. Ну вот, теперь он еще и нервничать начнет из-за запаха крови… тут я задумалась о том, куда он меня везет… там же вампиров полный дом. Но, как оказалось, дома были лишь Ира и Алексей. Остальные уехали в город. Когда мы выходили из машины, я заметила Иру. Она шла к нам на встречу, неся в правой руке… мне показалось, или это сноуборд? Она подошла ближе: точно сноуборд. - Саша, милая! – воскликнула она и поцеловала меня в правую (с этой стороны я не прикрывала лицо курткой) щеку. – Как дела? - Носально, - прошепелявила я. - Прости, дорогая, но я сейчас уезжаю. Обещай, что в выходные ты к нам заедешь. Я в воскресенье буду дома! - Я усе обесала эсо Алехсею, - сообщила я. - Хм, замечательно. Жду тебя. И…. милая, тебе вовсе не обязательно… прятать свое лицо. Ты такая симпатичная… наверно. Ира бросила странный взгляд на Эдварда (кажется, она не понимала, почему из всех смертных девушек он выбрал именно меня) и, улыбнувшись мне на прощание, пошла к своей машине. Как только мы зашли в дом, так сразу встретили Алексея. Он, посмотрев на меня, вздохнул (интересно, что успел ему рассказать про меня Дохляк? Барабанщику не жить! Я его барабаны с кремлевской стены спущу! Без страховки!). - Итак, как ты так умудрилась? – поинтересовался Алексей, когда я уже попрощалась с курткой и теперь осматривала свой язык в зеркале. - Я ехала на спине у Эдварда. - И что? - В России дороги плохие. Машину мотало из стороны в сторону, - объяснила я. – Спасибо за помощь, язык почти не болит. - Он еще поболит все-таки дня два, - предупредил Бероев. – Что же до моей профессиональной помощи… прием у травматолога стоит тысячу рублей… в час. Я чуть не прикусила свой многострадальный язык от удивления. Во истину, моя бабушка была права: в нашей стране лучше не болеть! - Шучу! Я работаю в государственном учреждении, - Алексей улыбнулся. – Извини, но я должен идти. После обеда у меня будет операция. Я попрощалась с Бероевым-старшим, который снова поспешил на работу, и была отдана на поруки Эдику. Тот в свою очередь повел меня по дому. Я в очередной раз убедилась, что готова многое отдать, чтобы жить в таком раю. Дом Бероевых был потрясающим! И, что самое главное, здесь не было дряхлого антиквариата, как во многих домах, в которых снимают фильмы про вампиров. Если сравнивать дом Рената и жилище Бероевых, то наша советская кухня смотрелась куда более устрашающе. Я так и не рискнула попросить Эдю сыграть на барабанах (надеюсь, он не обиделся. Впрочем, он и не подавал никаких знаков, по которым можно было понять, что он хочет сыграть для меня. Думаю, то, что он случайно провел меня мимо них восемь раз и каждый раз останавливался - не считается), но зато я одолжила у него кучу дисков. Оказывается, для этого вовсе не обязательно выходить замуж! Я могу переждать ближайшие тринадцать лет, оставаясь свободной женщиной! На втором этаже, рядом с кабинетом Алексея висела старая фотография в деревянной рамке. На ней был изображен сам Алексей и подозрительно-знакомый мужчина в кепочке и с бородкой. Человек поднял вверх правую руку, как будто призывал «товарищей» куда-то идти. - А с кем это он? – спросила я. - Ну, после своей смерти Алексей занимался революционной деятельностью, - презрительно добавил Эдвард. Ему, кажется, сама идея революции не нравилась. – Его отец принадлежал к дворянскому роду, а у Алексея были с отцом неважные отношения… думаю, именно поэтому он и хранит на него до сих пор злобу. - А как Алексей стал вампиром? – вдруг спросила я. Даже у Эдварда я не спрашивала, как он превратился, так что сама была удивлена своим вопросом. - Его укусил один из французских лейтенантов во время сдачи Москвы Наполеону. Алексей был поджигателем, и его схватили… только вот до наполеона довести не успели. А после двенадцатого года он увлекся медициной и уехал в Бухарест. - Оооо, это недалеко от замка знаменитого дяди Д. – вспомнила я. - Дяди Д? – Эдя посмотрел на меня непонимающе. – А, ты про Владислава Александровича. - Про кого? – я вытаращила глаза, как тот самый баран в поговорке. Бероев, кажется, почувствовал себя необыкновенно умной и значительной персоной. Еще бы, он называет главного героя всех ужастиков по имени-отчеству, его мать – сумасшедшая парашютистка, которая разводит дома акул и карасей, а его сводный брат съест эту самую акулу и даже не подавится. Его семья просто нереально крута. Не знаю почему, но в этот момент я вспомнила Андрея и дядю Славу, которые вместе со своей украинской родней давно оккупировали все Поточино. - Влад Дракула, он же Влад-цепеш, - важно разглагольствовал Эдя – живет последние триста лет в Бухаресте. Там Алексей познакомился с ним и его семьей. Владислав Александрович – один из самых древних вампиров, и граф Дракула – лишь его очередное прикрытие. По-настоящему Владислав Александрович выходец из простой русской семьи. Если мне не изменяет память, он из Рязанской области. Даже точно не совру, как называется его родная деревня. То ли Ивановка, то ли Ивановщинка. Что-то с Иваном связанное, - деловито рассказывал Эдвард. Кажется, ему доставляло немалое удовольствие то, что я слушала его с открытым ртом (у меня пощипывал язык, и я боялась трогать его зубами) и не перебивала. - Ивановы – самое древнее и властное семейство вампиров во всей Европе. Они что-то вроде… хранителей нашей тайны. Если вампиры совершают слишком много убийств в одном городе, или если они могут выдать нашу тайну людям, Ивановы тут же, хм, «зачищают» город. Убивают там всех нам подобных. Мало кто отважится перейти им дорогу. - Ивановы, - повторила я. - Угу. - Ивановы. - Что-то не так? - Ивановы, - меня заклинило. – Ты хочешь сказать, что знаменитый граф Дракула – не кто иной, как русский крепостной мужик из Рязанской области Владик Иванов? - Ээээ… ну да. Я знаю, глуповато звучит, но куда уж тут денешься? Я дико заржала, а когда все-таки успокоилась, то спросила: - Ладно, и что делал Алексей в Бухаресте? - Он познакомился с Ивановыми и провел там пару лет. В России в это время как раз произошла революция, поэтому возвращаться туда было глупо: страна была развалена, хорошую работу отец вряд ли бы нашел. Расставшись с Ивановыми (отец был не согласен с тем, что они пили человеческую кровь), Алексей отправился в Лондон, где устроился на работу в госпиталь. Там он нашел меня. Я умирал в это время. - Умирал? – я посмотрела ему в глаза. Кажется, я сейчас наконец-то узнаю, как Эдвард стал вампиром. – От чего? - Передозировка наркотиков. Морфий. - Ты был наркоманом? – не поверила я. - Да. Достал в больнице дозу… украл… и принял. Слава богу, что Алексей нашел меня в этот момент. Думаю, еще несколько минут, и я бы умер. Он меня спас, дал мне второй шанс. Именно поэтому я считаю его своим отцом – он дал мне новую жизнь, он помог мне, заботился обо мне, как никто прежде. Я задумалась. Замечательно. Эдвард не только псих, который играет в лото, остается в девятом классе на второй год, ходит в шапочке с помпончиком, но еще и бывший наркоман. Даже и не знаю, что теперь думать. - А как вы встретили Иру, Алису и остальных? – решив забыть о неприятной теме, спросила я. - Ира бросилась под автомобиль. Именно поэтому, думаю, у нее такая неизлечимая тяга к экстриму. Она вроде бы как доказывает самой себе, что ей ничего не страшно. Она потеряла своего ребенка, и хотела покончить жизнь самоубийством. Алексей спас ее, и так получилось, что они полюбили друг друга. После к нам присоединилась Полина. Это произошло уже в России, после второй мировой мы приехали с Алксеем на его родину. Я, правда, часто уезжал. Мне не нравилась советская власть. И я тогда еще не понимал отца, считал, что вампиры должны пить человеческую кровь, - Эдвард потупился. – Полина привела к нам Макса. На него напал медведь в лесу, и Полина спасла его жизнь. Так что теперь излюбленная добыча Макса – медведи, - Эдвард засмеялся. - А Алиса и Кирилл? - Они пришли сами. Нашли нас. Думаю, они сами как-нибудь тебе все расскажут. Бероев вдруг обнял меня и уткнулся носом в мои волосы. Я, внимательно изучая его джемпер, вдруг заметила некоторую закономерность. Все Бероевы в своей новой жизни как бы мстили причине своей смерти. Ира занималась экстремальными видами спорта, Макс охотился на медведей… - Эдвард, а наркотики… ты больше их не употребляешь? – спросила я. Кто знает, может, они действуют на вампиров. - Героин был создан как лекарство, позволяющей сниматься с морфезависимости, - сказал вдруг Эдвард. - А стал его сыном, благодаря которому в мире умерли уже миллионы. Саша, ты – мой личный сорт героина. Я покраснела от гнева. - Ты хочешь сказать, что я наркотик? – воскликнула я. Я прекрасно помнила, что в Орехово-Зуево и Орехово-Зуевском районе самые дешевые наркотики в области. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
ГЛАВА 12 САМЫЙ ГЛЯМЮРНЫЙ ВЯМПИРРР ИЛИ ЛАПТА – ЭТО КРУТО
Я долго не говорила с Эдвардом (пятнадцать минут тридцать шесть секунд), пока он вез меня домой. Сегодня у меня был ужасный день: я поцеловалась с курткой вампира (лучше бы с самим вампиром), меня назвали дешевкой (Эдя так и не понял, почему я на него обиделась. Хм, может, он просто не в курсе расценок на местные наркотики?) и под конец вечера мне к тому же пришлось снова лопать сосиски. В школе всю оставшуюся неделю Эдвард не появлялся, так как светило солнце, и поэтому я видела его только вечером, когда он пробирался через веранду ко мне в комнату. Как оказалось, это он тогда уронил мои лыжи и велосипед. Теперь лыжи были на свалке, а велосипед я переставила подальше. Хоть он мне и не особо нужен, но выкидывать все же жалко. Вдруг пригодится. В следующую пятницу я поехала к Бероевым. Эдя заехал за мной утром и, провожаемый хмурым взглядом Рената (он все еще не забыл про серебристые вольво, и лишь то, что Эдвард был моим другом, удерживало его от предъявления штрафа. Оказывается, у меня есть связи в этом поселке! Я крута!), отвез меня к себе домой. Если честно, я была немного разочарована поведением Эдварда. Это был точно не Сережа: он не вздыхал, не крутился вокруг меня, как назойливая муха и даже спокойно терпел, когда я, устроившись на софе с пачкой чипсов, забывала о нем на несколько часов, смотря тупые сериалы и ужастики. Ну, как забывала, я использовала его как подушку и больше ничего от него не требовала. Когда я ем чипсы и смотрю телик, мне никто не нужен. Эдвард ничем не походил на Ашота: он не норовил надеть мне на голову мешок и утащить в загс, он не говорил «прэвэт, красавэца» восемьдесят четыре раз на дню, и, что самое главное, он не пыхтел, когда ел овсяную кашу. Эдвард вообще не ел (что особенно выгодно – делиться чипсами я не люблю). Проблема была в другом: Эдвард, в отличие от двух других моих поклонников был джентльменом. Да, он всегда открывал мне дверь, пропуская вперед (у меня развивается идея-фикс, что он проверяет, не заминирована ли комната. Я точно параноик), он не давал мне поднять ничего тяжелее ложки (это уже чересчур! Я вполне в состоянии сама перенести кастрюлю с водой от раковины до плиты!), он был вежлив с моим отцом (еще бы! Ренат только и ждал минуты, когда его можно будет пристрелить!), но он… он… даже не знаю, как это сказать… Эдвард был до трясучки (моей, конечно) щепетилен со мной. Он даже ни разу не пытался меня поцеловать, хотя преспокойно оставался со мной на ночь, и я всегда засыпала у него в объятиях) правда, для этого мне приходилось надевать вязаные носки Рената (Дохляк их все-таки увидел! Вот черт!) и накрываться пуховым одеялом. Мой личный Дед Мороз мог заморозить пачку пельменей, просто дыхнув на нее… ну, подышав минут сорок без остановки - точно. Но вот до поцелуев дело не доходило. Я даже начала волноваться за него. И за себя. В общем, к концу каникул я стала ужасно раздражительна, тем более, что вечные причитания Алисы и песнопения Макса (в нашем присутствии он вечно напевал что-то среднее между маршем Мендельсона и «и снится нам не рокот космодрома, не эта ледяная синева…») меня порядком достали. Краснеть каждый раз, когда Алиса кидалась на Макса и, пародируя голос Ашота, вопила «Эдя, дай я тэба пацэлую», а Макс в это время кричал детским голосом «Неть! Я хочу печь куличики и играть на барабанах!» было просто невыносимо. И я так и не поняла бы, в чем дело, пока Эдвард не признался, что он просто боится, что не сможет держать себя в руках (да он скоро и меня в них держать не сможет! Я потихоньку зверею в этой Малой Дубне!) и убьет меня. В пятницу я навестила Бероевых, так как они собрались куда-то поехать и пригласили меня с собой. Алиса и Макс, завидев меня, бросились на перегонки меня обнимать и, в конце концов, чуть не задушили… Эдю, который попытался защитить меня от этих «двух припадочных кроликов». Полина, увидев, что я приехала, так мне доброжелательно оскалилась, что я почувствовала, как мой завтрак медленно поднимается к горлу. - Привет, Полин, - я попробовала выглядеть приветливой. - Здрасти, - девушка резко развернулась и вошла в дом, с грохотом захлопнув дверь. Дверь слетела с петель и упала. - Я случайно! – оповестила Полина родителей и, даже не получив никаких наставлений, направилась в гараж за инструментами. - Саша, привет! – ко мне подошла Ира. – Эдвард ведь сказал тебе, куда мы поедем? - Нууу… вообще-то нет, - призналась я. - Прекрасно. Скоро в соседней деревне будут праздновать день рождения. Мы играем только в дни рождения. - Почему? – не поняла я. - Ооо, ты поймешь, когда мы приедем на место, - Ира многообещающе подмигнула мне. – Скажи, а как ты относишься к спорту? - Лучше спросите, как он ко мне относится, - хмуро ответила я. Порой мне казалось, что у меня врожденное притяжение к физкультуре. Я притягивала к себе все: волейбольные, теннисные и баскетбольные мячики, ракетки, «шведские» стенки. Все это рано или поздно всегда падало на меня. - Ладно, в любом случае, тебе понравится. Мы будем играть в игру, которая так же популярна в России, как в Америке бейсбол. - О господи, вы собираетесь играть в лапту? - Ну, вообще то я хотела играть в прятки или «невод», но Эдвард и Макс снова за старое. Бекхемы недорезанные.
К тому времени, когда мы приехали на большую поляну в лесу, я окончательно запуталась во что собираются играть Бероевы: в лапту, невод или футбол. Как оказалось, ни в то, ни в другое и ни в третье. Игра, которая, по мнению Иры, была так же популярна в России, как в Америке бейсбол, называлась пионербол. Я пребывала в ступоре, наблюдая, когда эта семейка вампиров растянула сетку и поделилась на две команды (меня поставили за судью. Ха, да я даже правил толком не знаю, от меня толку не будет!). Бероевы выглядели довольными, как тульские пряники и походили на пятиклашек, которые играют в пионербол на уроке физкультуры. Я тихо застонала, когда наблюдала за Эдвардом и Максом, которые несколько раз до начала игры успели подраться за мячик. Россия – страна нонсенсов. Только у нас грозные кровожадные вампиры носят шапочки с помпончиком, играют в пионербол, как дети из песочницы и роют зимой землю, чтобы посадить гладиолусы (я посмотрела на Макса. Хм, может, сказать ему, что зимой сажать цветы бесполезно?). Только в России жюююткий граф Дракула, как, оказывается, происходит из простой крестьянской семьи. Только в России вампир, почувствовав, что в него сейчас кинут нижний ком снеговика, сядет на землю и закроет голову руками (я посмотрела на Эдварда, который спасался от снежной атаки Алисы бегством). Господи, ну почему у меня в жизни все наперекосяк? И – что самое главное – почему только я это замечаю? От моих невеселых мыслей меня отвлекла Алиса. Она уже прекратила гоняться за Дохляком и теперь замерла на месте. Зрачки ее расширились, и я поняла, что она вновь увидела будущее (несколько дней назад Эдвард рассказал мне, что Алиса может предсказывать будущее, Кирилл управлять эмоциями, а Макс стоять на голове, чесать спину пяткой левой ноги и петь гимн российской федерации одновременно. Все Бероевы были потрясающе талантливы). - Можно начинать игру, - сказала Алиса. - Почему ты так решила? – не поняла я. - В Теперках открыли третий ящик с водкой. Точно можно, - объяснила Алиса. - Ааа, - протянула я, но смысла ее слов так и не поняла. – А что было бы, если бы не открыли? - Тогда бы пришлось ждать темноты, - ответила Алиса. – Как только стемнеет, они сразу запустят фейерверк – и тогда весь шум можно было бы свалить на взрывы, но теперь дядя Вася из пятнадцатого пятого дома в нужном градусе. Он уже почти дополз до ящика с пиротехникой и вот-вот пальнет. Думаю, они теперь несколько часов подряд будут стрелять. Мне кажется, они скупили всю пиротехнику в городе. И, правда, как только Бероевы начали играть, откуда-то с юго-запада раздались взрывы. Теперь я поняла, почему вампиры играли в пионербол только по дням рождения: от каждого удара по мячу раздавался такой грохот, что у меня закладывало уши. Бероевы долбили по нему с такой силой, что три раза пришлось менять мяч на новый. Мне такой пионербол нравился куда больше, чем тот, в который меня заставляли играть в школе. Смотреть, как Эдвард и Макс десять минут дергали друг у друга мячик, решая, кто следующим подает, было весьма забавно. Парни так увлеклись, что игру продолжили без них, и даже не обращали внимания на то, что они катаются по полю, сцепившись как два мартовских кота. Но вскоре что-то изменилось. Я поняла это потому, что Алиса вдруг замерла посередине поля, а Эдвард, вырвавшись из цепкой хватки Макса, подбежал ко мне и схватил меня за плечи. - Что случилось? – не поняла я. - Сюда идут чужаки! Вампиры, – сообщила Алиса. – Трое. Они вот-вот будут здесь. Бероевы тут же собрались в кружок вокруг меня. - Нужно увезти Сашу, - решил Алексей. - Уже поздно. Они слишком близко. Эдя повернулся ко мне, натянул мне на голову капюшон (хотя я и так была в шапке), схватил свой шарф и обмотал его мне вокруг лица, нацепил свои перчатки и, удовлетворенный своей работой, поцеловал в лобик. - Ты надо мной издеваешься? – промычала я, пытаясь стянуть шарф. - Не снимай. Сюда идут вампиры. Может, они не почувствуют твой запах, - взволновано сказал Эдя. - И не надейся. От нее так несет человечиной, что я чувствую ее на другом конце леса, - процедила Полина. Вдруг из-за деревьев показались три фигуры, и все Бероевы замерли, окружив меня со всех сторон. Кажется, они собирались защищать меня… до последнего вздоха мертвых легких… как романтично! Троица приблизилась, и я смогла разглядеть их. Первым – и, судя по всему, главным, был высокий блондин с длинными волосами и жутко накрашенным лицом. Блондин был в непонятном красном костюме, усыпанном блестками и… на каблуках. Каблуки увязали в снегу, и идти вампиру было явно неудобно. За ним шел худенький ботанического вида брюнет в грязном свитере. Брюнет постоянно тер переносицу, будто поправляя очки. Рядом с ботаником шла рыжеволосая девушка с глуповатым выражением лица. Рыжая держала ботаника за руку и постоянно смахивала с него невидимые миру пылинки. У меня создавалось ощущение, что она вот-вот начнет кормить его кашкой с ложечки. - Мляяяя, - протянул блондин. - Звездун в шоке. Здрасти, мля. Я Алехандро. А это… - начал он, но рыжая его перебирала: - Это Женюсик, - она ласково погладила брюнета по голове. - А это Викусик, - ботаник поцеловал рыжую в щеку, и меня чуть не вытошнило от этой приторной парочки. – Вы не будете против, если мы с вами поиграем? - Мы в ладушки не играем, - ляпнул Макс, не подумав, и Женюсик насупился. - Че вы как сразу-то? – пропищал он. На его глазах чуть ли слезы не навернулись, и Викуся, прижав его голову к своей груди, что-то заботливо зашептала ему на ушко. - Вы че, струсили? – воскликнул блондин. – Мляяя… да мы честно играть будем. - Нет, все в порядке, - Алексей посмотрел на Эдварда и продолжил – Двое из нас как раз собираются уходить. Вы можете их заменить. Троица начала успокаиваться. Женюсик поднял голову, хотя его глаза все еще выражали крайнюю обиду, Викуся держала его за руку и ревниво зыркала на Полину, которая, сморщившись, разглядывала ботаника. Блондин взял у Иры мяч и, протерев его салфеткой, вынутой из кармана брюк со стразами, предупредил: - Только имейте в виду: у меня очень сексуальный бросок. Мляяя, эта вам не кто-нибудь, а сам Алехандро играет. Такая красотка, как Алехандро не каждому достанется. - Не понял, - выдавил Макс, наблюдая за блондином. Кажется, старший брат Эдварда не мог переварить новую для него информацию о вампирах. - Тихо, Макс, тихо, - попросил его Кирилл, уже понявший, что эта троица может доставить много проблем. Эдвард взял меня за руку и потащил к машине, намереваясь увезти меня отсюда как можно скорее. Но его планам не дан было сбыться. Неожиданно подул ветер и донес мой запах до вампиров. Как только троица почувствовала мой запах (блин, я после знакомства с вампирами стала мыться в четыре раза усерднее. Меня постоянно преследует мысль, что они чувствуют ВСЕ запахи, которые могут исходить от человека. Честное слово, хоть в туалет не ходи) блондин резко развернулся на каблуках и прокричал: - Какая сексуальная кровь! – Полина при этом изобразила рвотный позыв. Какая-какая у меня кровь? Интересно, а что он скажет про мою прямую кишку? - Жратва! – завизжал Женюсик и бросился в мою сторону. Слава богу, Макс и Кирилл успели схватить его под руки и оттащить подальше от меня и Эдварда. Викуся бросилась защищать своего возлюбленного, но Алиса и Полина перегородили ей путь. Эдвард схватил меня за плечи с такой силой, будто собирался сам меня сожрать. «Да не достанься ты никому!» - читалось на его лице. Ладно, пусть жрет. Отравится только скотина. - Она с нами! – предупредил троицу Алексей. – И мы не отдадим ее вам. Думаю, вам лучше уйти. - С**ка крашена! – визжал Женюсик, когда его оттаскивали подальше от меня. - Не сделайте ему больно! – причитала Викуся - Пойдем! быстрее! Эдвард потащил меня к машине. Как только я села в вольво, он резко газанул и вывел машину на дорогу. - Он будет искать тебя. Этот Женя. Я увидел это в его мыслях. Он настоящий псих. Он с чего-то взял, что это ты украла его портативный компьютер когда он еще был человеком, и теперь он считает целью своей жизни уничтожить тебя. - Я не крала его комп, - пристегивая ремень безопасности, возразила я. - Я знаю, но у него что-то вроде паранойи. Говорю же – он самый настоящий псих. И Виктория будет ему помогать, - Эдвард обеспокоено посмотрел на меня. – Я увезу тебя подальше, а остальные начнут охоту на эту троицу. Ты будешь в безопасности. Я лихорадочно размышляла, переваривая полученную информацию. Женюсик будет меня искать. Это как дважды два равно четыре. И первым делом он нагрянет в мой дом. Ренат будет в опасности. Я не могу бросить отца на растерзание вампирам. - Езжай ко мне домой. Я не брошу Рената, - твердо решила я. - Ты с ума сошла?! Это опасно! - Езжай! У меня есть план. Я должна сделать все, чтобы никто не причинил моему отцу вред! – я чуть не плакала. Да, я даже сейчас почти не общаюсь с Ренатом, да, ему по большей части плевать на меня, да он неважный отец, но я не имею права втягивать его в эту историю, навлекать на него беды. Он все-таки мой отец, он невинный человек. Главное, чтобы он не долго упрашивал меня остаться. Главное, чтобы все пошло по моему плану.
Когда я ворвалась в дом, Эдвард вопил на крыльце «Саша, умоляю, послушай! Прости меня!», Ренат преспокойно смотрел телевизор в гостиной. Вот он – решающий момент. Сейчас мне придется проявить весь свой отсутствующий актерский талант, чтобы уговорить отца спокойно отпустить меня из дома. - Папа, я уезжаю, - с ноткой истеричности в голосе сказала я. – Я больше не могу здесь оставаться! Я не хочу жить в Малой Дубне! Прости, пап, но это невозможно для меня. Я не хочу и не могу видеть Эдварда и потому уезжаю… - Да-да, малышка. Конечно. Ты не могла бы говорить потише? – попросил Ренат, уставившись в телевизор. Там главный мент российских детективных сериалов должен был вот-вот назвать имя убийцы. Мне показалось, что я ослышалась. - Пап, я уезжаю! У. Е. З.Ж. А. Ю! – по буквам повторила я. Блин, да что ж такое со мной вечно происходит? Или я слишком много требую от остальных, или мир сошел с ума. - Милая, давай поговорим об этом попозже. Не видишь? Я занят, - отмахнулся от меня Ренат и увеличил громкость на телевизоре. Я чуть не заплакала. Господи, да за что же мне такое? Я поплелась в свою комнату, где Эдя уже собирал мои вещи. Я вытолкала его на улицу и осмотрела все, что он собрал. Блин, а бинокль и компас то мне кой сдались? Пришлось перебирать все и укладывать сумку заново, когда я, наконец, вышла из дома и поперлась на остановку, меня догнал Дохляк на машине своей матери. Вместе мы поехали к нему домой, чтобы решить, что делать дальше. - Объясни мне, почему этот Женюсик решил, что я его враг. - При жизни Женек был компьютерщиком, - Эдик захихикал: по информатике у него была тройка, балансирующая на уровне двойки. Мой герой в шапочке, принц моих кошмаров и рыцарь с дирижерской палочкой на Жигулях с трудом загружал «Windows» и тратил больше пятнадцати минут, чтобы напечатать слово «Эдвард» в Microsoft Word. – Ну, в классе его не особо любили (Женек любил постучать на одноклассников), так что в каждом человеке он видел потенциального врага. Ну а как-то раз его квартиру обчистили, и комп унесли. Женек почему-то решил, что это происки его врагов. Короче, он свихнулся. Говорю же, псих. Гик помешавшийся. Теперь он с чего-то решил, что во всем виновата ты. Когда мы подъехали к дому Бероевых, то увидели Алису и Макса. В руках они держали картонные коробки. Заметив меня, они подбежали и, наперебой что-то рассказывая, начали снаряжать меня в «опасный неравный бой с вампиром-хакером». Так на мне оказался костюм пожарника (а вдруг он решит сжечь тебя!? Кто его знает), огромные резиновые сапоги (а вдруг ударит током? Он же псих!), вязаный шарф с сиреневыми цветочками, четыре раза обмотанный вокруг шеи (а вдруг укусит? Вдруг вспомнит, что он вампир! Он просто неконтролируемый и непредскахуемый психопат!) и шахтерная каска с фонариком (а вдруг тебе придется спасаться от него в канализации? Он же дыбыл!) Когда я попыталась все это снять, Макс схватил меня за руки и не отпускал, а Эдя тут же, пользуясь случаем, засунул мне в карман компас, а на шею повесил бинокль. - Вы издеваетесь надо мной, да? Вам это доставляет удовольствие? – спросила я убитым голосом. - Да! – честно признался Макс, улыбаясь во все 32. - Нет! – перебила его Алиса и зашипела. – Ты что такое говоришь? Она-то не должна об это знать! Так что снять весь этот маскарадный костюм мне не дали, и пришлось топать в дом Бероевых в таком виде. Как только я оказалась внутри, то услышала странно знакомый голос: - Неее, ну ваще у вас неплохо. И мебель по фен-шую стоит… мляя… а почему у вас столик здесь находится? По фен-шую он должен быть вон у той стены… мляяя… какая сексуальная вазочка. Где покупали? Мы оказались в гостиную и увидели Алехандро, который шествовал по комнате, внимательно разглядывая обстановку. - Ой, звездун в шоке! – увидев меня, сказал он. – Не, мля, ваще ниче костюмчик. Только как-то не глямурно. Вот перьев, перьев побольше на шляпу нужно и стразы на костюм. А сапоги стремные. Девушка, где вы это барахло купили? Мля, на черкизоне, наверно? Даже не подходи к звездуну в таких сапогах! Я, Эдвард, Макс и Алиса стояли не шевелясь. Алексей, который все это время был с Алехандро, кажется, уже попривык к странностям гостя и потому держался спокойнее. - Алехандро пришел сказать, что он не будет помогать Евгению и Виктории в охоте на тебя, Саша, - сказал отец Эдварда. - Мля, да с ними охотиться не сексуально. Они ваще не по фен-шую живут. Ну, скажите, че мне – звездуну – делать с этими пе****ми? Во, мля. Я с ними по грязи да на каблуках топал. Мне – звездуну – на каблуках по грязи топать на х** надо? Не надо, мля. Ладно, я пошла… - Пошла? – переспросил Макс. Он, кажется, все еще не осознал, с кем связался. Когда Алехандро покинул дом, Бероевы собрались на совет. Алексей, Ира, Полина и Макс решили остаться в Малой Дубне и отвлечь Женюсика и Викуську, повести их по ложному следу. Алиса и Кирилл должны были отвезти меня домой – во Владимир. Вампиры не долго собирались. Как только совет был закончен, Алиса и Кирилл потащили меня в гараж. Идти в сапогах было неудобно, но снять их мне было строго-настрого запрещено. Тот факт, что во Владимире мода на подобный «прикид» не имеет место быть, и я буду казаться крайне эксцентричной особой, их не волновал. Эдвард стоял у ворот в гараж и обсуждал свой коварный план по устранению врага с Максом, когда я вспомнила об одном незаконченном (да, увы, даже и не начатом) деле. Я резко развернулась и со всех ног бросилась к Эдварду. - Эд! – воскликнула я на бегу, он развернулся, и я, так же резко, приподнялась на мысочки, пытаясь его поцеловать. Раздался грохот, как если бы по железу долбанули камнем, и Дохляк завыл. - Что? – не поняла я. Мои губы все еще были сложены, как для поцелуя, и вид у меня был ужасно глупый. Макс ржал как сумасшедший, а Эдвард держался руками за рот. - Шаша, ты мне жуб выбила, - прошепелявил мой кровожадный вампир. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
ГЛАВА 13 ПРЕДПРЕДПОСЛЕДНЕЕ ДЕЙСТВИЕ ТРАГЕДИИ ТРАГЕДИЙ, ДРАМЫ ДРАМ ИЛИ ЗРЕЛИЩЕ И ХАВКА
Когда я, Алиса и Кирилл уезжали из Малой Дубны, у меня перед глазами все еще стоял Эдя, побежавший за первой медицинской помощью к своему отцу. Как оказалось, я действительно выбила ему передний верхний зуб своей каской… каску, кстати, пришлось выкинуть. Все в семье Бероевых по-разному отреагировали на это происшествие: Алексей жаловался, что уровень травматизма в районе повысился с тех пор, как я переехала в Малую Дубну, Ира беспокойно бегала вокруг Дохляка и говорила ему, чтобы он приложил к щеке снежок. Сам Эдя бормотал, что это все из-за того, что перед тем как он стал вампиром, передний зуб у него подозрительно шатался, и, видимо, вампирских мутационных генов не хватило, чтобы спасти его от преждевременного выпадения зубов. Я стояла рядом с моим вампиренышем и стыдливо опускала глаза, боясь посмотреть на Невмеручего. Еще убьет меня – Женюсику ничего не достанется. Алиса и макс дико ржали. Макс даже шокировал нас всех, вдруг продекламировав: Они сошлись, как зуб и каска, вампир и смертный, слон и пляска. Все семейство Бероевых (и я вместе с ними) застыло, услышав, как Макс блеснул интеллектом. - Милый, ты что, читал Пушкина? – не поверила Полина. Макс задумчиво почесал затылок, а потом ответил: - Я такого не знаю. Просто когда у нас еще рояль был, Эд вечно пел че-то типа «куда, куда вы умотали?»… ну и че-то такое там тоже было… Все перевели удивленный взгляд на Дохляка, который держался за щеку и ворчал: - Шешерь я васе петь не смоху. В общем, когда мы приближались к Владимиру, я только начала отходить от приступа хохота. Я поехала к маме домой (она с Антоном уехала в дом отдыха (наверно, Антону пришлось ограбить банк, чтобы накопить даже на простую поездку в дом отдыха. Хотя, может, просто их расходы стали в полтора раза меньше после моего отъезда… кто знает…). Я не хотела попадаться на глаза бабушке с дедушкой, но выбора у меня не было. От гостиницы пришлось сразу отказаться, так там капитальный ремонт, который, насколько я знаю, длится уже четвертый год. В общем, бабушка и дедушка были приятно удивлены, когда мы трое оказались на пороге их квартиры. Дедушка тут же схватил Кирилла за рукав куртки и, не дав ему даже разуться, потащил к себе в комнату показывать старые фотографии с сослуживцами и рассказывать про вторую мировую. Господи, сделай так, чтобы Кирилл не загрыз моего дедушку. Хотя, думаю, старый вояка и сам кого хочешь загрызет. Вампиру не стоит показывать свое неуважение к советской армии. Бабушка, подождала, пока я покажу Алисе квартиру (коридор, ванну и кухню. В комнату нас дед не пустил. Он там как раз показывал Кириллу на примере крышек от пивных бутылок, как развивалась битва под Москвой). Как только Алиса осмотрела все, бабушка схватила нас под руки и увела на кухню. Там она со скоростью света развернула боевые действия похлеще тех, что были под Москвой осенью-весной с сорок первого по сорок второй . Оказывается, еще утром бабушка замесила тесто и теперь, когда заявились гости, заставила нас лепить пирожки. Алиса, как ни странно, была довольна отведенной ей ролью и довольно умело орудовала скалкой. Может, на Кирилле натренировалась… Моя бабушка уникальна. Она даже не стала спрашивать меня, с какого я прикатила домой посередине учебного года (потом я узнала, что она решила, что мы приехали посмотреть достопримечательности города). Она быстро сбегала в нашу с мамой квартиру, находившуюся этажом выше и сказала, что хоть там и грязно, но спать там все-таки можно, так что я и Алиса лягут в той квартире. - А Кирилл? – поинтересовалась Алиса. - А Кирилл сегодня в плену на весь день, - прошептала я ей на ухо. – Вторая мировая длилась пять лет. Мой дед знает всю историю на зубок. Боюсь, если Женюсик нас тут найдет, дед и его заставит выслушать эту лекцию. Когда пироги были готовы, и я с раздувшимся пузом сидела на кухне (бабушка ушла гулять. Ей нужно было срочно рассказать все о гостях другим бабушкам на скамейке), а Алиса с тоской глядела на пирожки (она жалела, что не может попробовать плоды своих трудов), к нам пришел Кирилл и дед. Дед учуял запах пирожков и решил отпустить вампира «на пять минут, пока я ем». - Сашка, подойди, - позвал он меня в коридор. Я напряглась. Че это с ним? Я подошла к деду. Он обнял меня (а, соскучился, значит). Я прижалась к деду и поцеловала его в щеку. - Я те мужа нашел, - прошептал дед. Я чуть не грохнулась. Это что еще за пироги? - Че? – выдавила я. - Ты даже не представляешь, какой этот Кирилл умный! Да он про войну столько всего знает! Вот какой тебе муж нужен! Я пребывала в шоке. Я даже и не подозревала, что дед озабочен проблемой моего замужества. - Знаешь, де, я вообще как-то не очень замуж хочу. Да и Кирилл – парень Алисы. - Во дура девка, - расстроился дедушка. – Ты так всех нормальных женихов упустишь. Чего ты ждала то, пока он свободен был? Настоящий мужик этот Кирилл! А ты дура. Выйдешь еще за какого пианиста, не дай бог, - разругался дед и, утащив с собой с десяток пирожков, направился к телевизору. За пианиста… хм, с Эдиком деда лучше не знакомить. К тому же он про вторую мировую, как оказалось, знает лишь то, что она закончилась девятого мая. Вернувшись на кухню, я обнаружила, что Алиса и Кирилл хихикали. - Ну ты не расстраивайся, - сказала вампирша. – Пианист и барабанщик – совсем разные люди. А рояль то уже выкинули. Прям как чувствовал Макс, - и оба засмеялись. - Ха-ха, - сердито пробурчала я. Мы сидели какое-то время, рассуждая, что бы будем делать дальше, когда вдруг Алиса замерла. Кирилл тут же вскочил с места и кинулся к девушке: - Что ты видишь? – спросил он. - Комнату. Комнату… спортивные маты… здание… большое белое здание, а над крыльцом вывеска… там что-то написано… синие буквы… не вижу… олимп… - Олимп? – переспросила я. - Ты знаешь это место? – Кирилл посмотрел на меня так, будто я обладала жизненно необходимой информацией. - Ну да. Олимп – это спортивный центр. Во втором классе, после того как ушла с танцев, я ходила туда на карате. - Оооо, - с уважением взглянув на меня, протянул Кирилл. – А по тебе и не заметно, что ты занималась каратэ. - Ты чего?! – возмутилась я. – Смотри, какие у меня мышцы, - и я продемонстрировала свою хилую руку и засмеялась. – Да я не больше месяца туда ходила. Ушла сразу, как только руку сломала. Алиса с сочувствием посмотрела на меня и обняла, как курица-наседка. Замечательно, она решила заменить Эдварда, пока его нет рядом. - И больно было? – спросила она у меня таким голосом, будто я только-только вышла из реанимации, где меня резали вживую. - Не знаю, - честно призналась я. – Наверно, Кольке было больно. Его же рука, не моя. - Аааа, так ты не свою руку сломала? – Кирилл улыбнулся. Он как всегда был эмоционален. Уверена, что в детстве, когда умер его хомячок, он капнул из пипетки воды на щеки и серьезно произнес что-то типа «какая потеря для всех нас». Интересно, а как он выяснял свои отношения с Алисой, как сказал, что он ее любит? Хотя, не думаю, что Алиса вообще его об этом спрашивали. Скорее всего, девушка прекрасно все решила и без него. Я обиделась на этих двоих и собралась съесть еще один пирожок, когда услышала знакомую музыку: «I like to move it, move it! I like to move it, move it! I like to move it!» На кране моего мобильного, лежавшего на столе, появилась картинка с надувшим огромные щеки хомяком. - Ой! Эдвард звонит! – воскликнула я и поспешно ответила: - Привет. - Саша, Женюсик понял, что мы водим его за нос. Боюсь, он вышел на твой след, - услышала я голос Дохляка. – Я скоро приеду к тебе, а остальные займутся охотой на Женю. Саша, я… я не могу без тебя, - вдруг телефон забарахлил, и я услышала лишь не понятный скрежет. – Ты жржржркжкхжкххх.. жизкзрзхгкх… - Что? – переспросила я. - Ты мокргкхжхзжхзкххх… …знь. - Что?! – громче переспросила я. – Ничего не слышу! - Ты мокрокгхжзхгкххххх, - повторил Эдик. - Эдвард, говори громче! Я ничего не слышу! - Гргкхржхзжхкззззз… - Чего?!? - Ты, млять, жизнь моя, твою макргхрзкххх!!!!! - Да пошел ты к чертовой матери!!! – разозлилась я и бросила трубку. Меня вот-вот прибьет сумасшедший вампир, а этот козел еще и маму мою обижает. Скотина! И я еще думала, что он джентльмен!!! В общем, когда Алиса и Кирилл вышли на улицу, чтобы пополнить счет на своих телефонах, я была жутко зла на Эдварда. Какой же он козел! Видеть его не хочу! Мама то моя тут при чем?!? Я чуть не плакала, когда вновь зазвонил мой мобильный: - Кис-кис, киса. Киса-кисуня. Ку-ку… Я схватила телефон. - Ало. - Саша, Саша, - услышала я сердитый голос мамы. Ну что опять я не так сделала? Наверно, Кира узнала, что я смылась из Малой Дубны и решила меня убить. - Мам, я тебе все объясню. - Лучше объясни мне, зачем ты взяла мой компьютер, - прогнусавил чей-то голос. - Ой, это вы! – испугалась я. - Именно, - Женюсик заскрипел зубами. – И твоя мама вместе со мной. - О нет!!! – воскликнула я. – Подождите, она же уехала… - Она вернулась раньше: я ждал ее в вашем подъезде, и твои дружки меня даже не заметили. Хороши охранники, ничего не скажешь. Так что слушай, сопля… Я надулась и запыхтела: даже потенциальный убийца меня не уважает и обижает меня и мою маму. - Или ты незаметно убегаешь от своих друзей и приходишь ко мне одна – тогда твоя мама не пострадает, или же твоей мамочке будет о-о-очень плохо. - Ты мою маму не трогай! – пригрозила я. – Я приду. Где ты? - В олимпе. Тебе ведь знакомо это место? - Да. Я скоро буду. Я поспешно засобиралась. Главное – убежать от Алисы и Кирилла, а это будет нелегко сделать. Я вылетела из дома и на всех парах понеслась к дороге. Как ни странно, но я даже ни разу не поскользнулась, пока не села в машину. Наверно, стресс делает ловкими даже таких, как я. Подъехав к олимпу (никогда мне не нравилось это дурацкое здание), я поняла, что у меня трясутся руки. Мама. Мамочка. Милая, я спасу тебя, я вырву тебя из лап этого кровожадного хакера, пусть даже сама умру. Умереть ради близкого человека – это даже благородно. Хотя умирать в любом случае достаточно глупо. Перед тем, как войти в здание фитнес-центра, я замерла. Блин, я совсем забыла сказать кому-нибудь, что хочу, чтобы меня похоронили в моих любимых джинсах и синей майке с чебурашкой. И чтобы на моих похоронах звучало «in the shadows» The Rasmus. Ну, в крайнем случае, их же «Dirty Moose». Хотя это, конечно, не понравилось бы маме и Эдварду. Он бы захотел сыграть что-нибудь на барабанах. Скотина, даже думать о нем не хочу. Я умирать собралась, а ему лишь бы на барабанах… Мои мысли были хаотичны, бестолковы и бессвязны. Впрочем, как и всегда. Я ужасно нервничала, и, открывая дверь, долго дергала ее на себя. Дверь, конечно, открывалась от себя. Когда я зашла в зал, где когда-то занималась карате, то сразу услышала голос своей мамы: - Саша, Саша, где ты? Саша, черт возьми, куда ты опять делась? Саша, если ты сейчас же не выйдешь, я сломаю твой комп к чертовой бабушке! - Мам, только не это! – запищала я… точнее мой голос, послышавшийся откуда-то из подсобки, где держали маты. Блин, это че еще за театр? Я осторожно приближалась к подсобке, словно ожидая, что оттуда выпрыгнет Эдя в костюме клоуна и с барабанами. У самой двери в подсобку стояли зеркала (наверно, их притащили из другого кабинета). Я осторожно обошла их и, открыв дверь, увидела Женюсика. Он держал ноутбук на коленках и резался в GTA. Нормально ваще. А убивать он меня что, не собирается? Рядом с Женюсиком стоял небольшой DVD-проигрыватель, на экране которого я увидела старое видео, сделанное маминой подругой несколько лет назад. Я тогда ужасно обиделась из-за чего-то на маму и долго пряталась от нее, пока она не пригрозила сломать мой компьютер. Странно, у нас с Женюсиком похожие фобии. - Кхм, - я привлекла к себе внимание Женюсика. – А мамы моей тут нет, как я поняла? Женюсик, вздрогнув, обернулся. В этот самый момент на мониторе ноутбука главный перс был убит. - Подожди, я из игры выйду, - вздохнув, сказал вампир и, выключив ноутбук, взял цифровую камеру, лежавшую рядом с ним. Повернувшись ко мне, он направил на меня объектив, кажется, записывая видео. Я вдруг поняла, что мне почему-то совершенно не страшно. Блин, ну почему в России такие неправильные вампиры? Невозможно бояться потенциального убийцу, который перед тем как убить жертву, просит ее немного подождать. «Ой, извините. Сейчас перезаряжу винтовку и сразу же вас пристрелю» - извинился в моем воображении вежливый снайпер и начал возиться с оружием. - Итак, Саша, скажи что-нибудь Эдварду на прощание, - прогнусавил Женюсик. Я хмуро посмотрела в камеру и помахала ручкой в объектив. - Пока, - пробурчала я. - Представь, в каком отчаянии он будет, когда узнает, что ты умерла, - продолжал Женюсик. – И он, конечно, захочет отомстить. - Плохая идея, - выдавила я, пятясь назад. Вампир наступал. - Ужасная, - согласился Женюсик. – Но еще худшей было то, что он не сделал тебя вампиром. Оставил слабой и жалкой… - наступая, говорил Женюсик. Я вдруг поняла, что мне становится страшно. Блин, он, кажется, все-таки собирается меня убить. Вампир резко бросился на меня, прижал к стене и, оскалившись, собрался укусить. Я жутко испугалась и, завопив «кин-зун-зай!», попыталась применить на Женюсике один из приемов, выученных во время занятий карате. Хотелось бы соврать, что вампир скривился от боли, истошно закричал и забился в конвульсиях, но это было бы наглой ложью. Конечно же, я сломала себе пальцы левой руки. Так что истошно вопить пришлось мне. Женюсик, не теряя времени, заснял все это на камеру: - Скажи Эдварду, чтобы он отомстил, - подсказал мне вампир. - Отвяжись от меня, Бондарчук! - прорыдала я. Рука ужасно болела, и мне казалось, что я сейчас грохнусь в обморок от боли, а в обмороки я никогда не падала. Да и не хотелось делать это в последние минуты своей жизни и потерять драгоценные моменты, которые я смогу вспоминать на том свете: темнеющий экран и исчезающая физиономия Женюсика – это то еще зрелище. Женюсик вцепился в мою правую руку и, посмотрев мне в глаза и осклабившись, укусил. Я истошно закричала и начала вырываться, когда кто-то вдруг отбросил Женюсика в сторону от меня и, схватив меня на руки, бросился окну. Это был Эдвард. Что-то сбило нас с ног, я полетела…. и чайкой приземлилась на зеркала. Послышался звон бьющегося стекла, и я почувствовала жуткую боль в ногах. Кажется, я порезалась… черт… руку жгло, и перед глазами все расплывалось. Огонь… огонь в руке… я ничего не соображала, ничего не видела вокруг себя и лишь слышала обрывки фраз: - Сожгите его! - Быстрее! - Эдвард, она заражена! Яд попал в ее кровь! - Эдвард! - Леш, а я спички забыл! - Яд в ее крови! - Не, ну а как я тебе огонь без спичек-то разведу? - Эдвард, ты должен спасти ее! - Мне че, палочки тереть, пока огонь не появится?!? - Я не смогу остановиться. Я не смогу ее спасти! - Не, ну че без спичек то делать?!? Эй, меня кто-нибудь слышит? - А зажигалки нет? - Эдвард, ты должен. Ты – ее единственный шанс. - У меня в кармане брюк спички лежат. - О, спасибо Женек. Так, подожди. Ща тебе Алиса шею сломает. - Алексей, я могу ее убить! - Эдвард, ты должен попытаться. - В этом кармане спичек нет. - Посмотрите в другом. - Я спасу тебя, Саша. Рука горела, и я лишь почувствовала, что что-то облегчает мою боль, гасит огонь. Я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание. Огонь… он потух… сон… сон… - Спи, Саша. Все будет хорошо. - Спички! Ура!!! руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять
Открыв глаза, я увидела белый потолок и бежевые стены. Хорошо хоть не желтые. Светильник был выключен: комнату освещал дневной свет. Я лежала на старой железной кровати, какие стоят в больницах, и меня всю опутали какие-то трубочки, в носу была непонятная защелка. Все тело было как ватное. Я попыталась сесть, но меня кто-то остановил: - Осторожно. Я повернула голову вправо и увидела Эдварда, сидевшего на стуле рядом с моей кроватью. Я улыбнулась. Значит, все хорошо. - Вы… вы разобрались с Женюсиком? – спросила я. - Да. Мы… хм, сожгли его, - Эдвард чему-то улыбнулся. – Но Виктория смогла уйти. - Мама и бабушка с дедушкой, - вспомнила я и снова попыталась сесть… - С ними все тоже в порядке. Не беспокойся. - Женюсик сказал, что у него моя мама… какая я была дура. Что вы ей сказали? - Что ты упала… из окна. Первого этажа. - Эээ, кажется, вы переборщили. Как можно упасть из окна не специально? - Поскользнулась. Мы сказали, что отвезли тебя в гостиницу… - Она на ремонте. - И так как там ремонт, там жуткий беспорядок. - Бред. Вам бы никто не поверил. - Между тем все поверили, - Эдвард взял меня за руку. – Прости, ты чуть не погибла из-за меня. - Эдвард, не думай об этом… и спасибо, что спас меня. Я не смогла бы быть вампиром. На лице Эдварда отобразились смешанные чувства: радость, удивление и разочарование. Кажется, несмотря на то, что он считал, что быть вампиром плохо, он все же думал, что я готова пожертвовать своей человеческой жизнью ради него. Глупенький. - Почему? – хриплым голосом спросил он. - Я бы не смогла жить без чипсов, пиццы и сала дяди Славы! – объяснила я. Неужели это так трудно понять? Дверь в палату открылась, и вошла моя мама. Увидев меня, она бросилась к кровати и схватила меня за другую руку. Эдвард встал и вышел из палаты, чтобы дать нам поговорить. - Милая, как ты? – спросила мама. Она с полчаса плакала, коря себя за то, что она отправила меня жить с Ренатом, который так безответственно относится к своим отцовским обязанностям. Так что мне пришлось убеждать ее, что Ренат ни в чем не виноват, и мне буквально пришлось его связать и запереть в подвале, чтобы уехать из Малой Дубны. - В любом случае, дорогая, теперь ты можешь вернуться. Антон нашел новую работу, так что мы возьмем кредит и купим квартиру. Теперь мы будем жить одной настоящей семьей. У меня глаза стали по пять рублей. Блин, а я почти привыкла к сосискам…и к Эде. - Мам, но мне в полнее нормально с Ренатом. Правда, я хочу остаться с ним. Я, конечно, буду скучать по тебе, но… - Это из-за этого мальчика – из-за Эдварда, да? – догадалась мама и улыбнулась. – Он так беспокоился о тебе все время. Мне он понравился. Я улыбнулась, как людоед на приеме у стоматолога и вдруг услышала сердитый голос за дверью: - Слышь, пианист, даже не думай заходить к ней в палату! Дед! О небеса, он приехал в больницу и познакомился с Дохляком. - Эй, музыкантишка, не смей приближаться к моей внучке. - Прошу вас, Николай Тимофеевич, успокойтесь! – вопил Эдя. - Зина, отпусти меня! Я ему щас как всыплю, чтоб к Сашке даже не подходил. - Николай Тимофеевич, - послышался из-за двери голос Алексея. – Прошу вас, успокойтесь. Поверьте, мой сын не такой уж и плохой человек. Умоляю, не нервничайте. Как доктор заявляю: с вашим сердцем нельзя так волноваться. - Ах ты, фашист проклятый, я тебя *** - дед крепко выругался и, судя по крикам, полез с кулаками на Алексея. Мама вздохнула, чмокнула меня в щеку и побежала успокаивать своего отца, пока кто-нибудь (возможно, сам дед) не пострадал. Как только мама скрылась за дверью, ко мне в палату, ища укрытия, пробрался Эдик. Взглянув на меня, он попытался улыбнуться (я отметила, что ему поставили новый зуб. Жалко, что не золотой. Ха, над ним теперь даже белки в лесу смеяться будут), но у него не получилось изобразить что-нибудь оптимистичное. Дохляк подошел к моей кровати и сел рядом. - Саша, тебе лучше переехать к маме, - проговорил он. Я застыла. - Что? – прошептала я. - Тебе не стоит общаться со мной. Я чуть не убил тебя, когда пил твою кровь, - его передернуло. Че, так невкусно оказалось? Говорила же, что траванешься. - Не смей так говорить! – возмутилась я. – Эдвард, я почти смирилась с твоим присутствием в моей жизни, так что даже не думай заставлять меня отвыкать заново! Слышишь? Не смей! Я чуть не заплакала от расстройства. Блин, а я ведь даже ни разу не сказала ему, что я его люблю. Вампир вздохнул и посмотрел мне в глаза. Взгляд его потеплел. - Куда я теперь без тебя? Ты ведь, мл..кхм.. теперь моя жизнь. И это воплощение грации и изящества попыталось меня поцеловать. Я потянулась к нему и в тот самый момент, когда он поцеловал меня, я жутко завопила: - ААААААААА!!!!!!!!!!!!! - Что с тобой? – Дохляк отпрянул от меня и, решив, что я истекаю кровью и кишками, собрался созвать весь медперсонал больницы. - Иголка вылетела, - я показала свою руку: одна из трубочек оторвалась, когда я потянулась к Дохляку. - Я позову отца, - сказал Эдвард и, осторожно выглянув в коридор (судя по тишине, деда уже увели оттуда), позвал Алексея.
За все грехи однажды приходится расплачиваться. Я поняла это, когда седьмого марта утром ко мне заявились Алиса и Полина. Если первой я была всегда рада, то появлением в моем доме второй я была, мягко скажем, шокирована. - Я тоже не особо в восторге от того, что я здесь, - прошипела мне Полина и принялась приводить меня в порядок. Весь наш сумасшедший класс, решив отпраздновать восьмое марта, собирался в этот день поехать в город в какой-то ресторан. Я, конечно, объясняла Бероевым, что а) я не хочу, не хочу – НЕ ХОЧУ – туда ехать; б) меня не пустят в ресторан с гипсом – но как всегда меня никто не слушал. Ковыляя по коридору, я провела девушек в свою комнату. Так получилось, что, падая, я сломала себе ногу. А предварительно я повредила пальцы о Женюсика, так что у меня было сразу два гипса: на руке и на ноге. - Просто Баба-Яга костяная нога, - захихикала Алиса. Я смутилась. До сих пор не рассказала Бероевым потрясающую легенду о том, что в Поточино их считают Дохляками Невмеручими. Алиса занялась моими волосами, а Полина лениво расселась в моем кресле и принялась рассматривать мою комнату. Я следила за ней и размышляла, что она собралась сломать в моем доме (в последний раз, когда я приезжала к Бероевым, она проломила деревянный настил на крыльце). Вдруг на глаза Полине попался тот самый деревянный крестик, которым я как-то защищалась от Эдика. - Откуда это у тебя? – спросила она, схватив крестик с моего стола. - Эээ, ну это моей бабушки, - неохотно ответила я. Это был первый обмен фразами между мной и Полиной, не включавший в себя фразы (или подтекста) «Здрасти, нафиг опять приперлась?». Полина перевернула крестик и провела пальцем по вырезанным «А.Б.». - Это мой, - вдруг сказала Полина. Я офигела. Как так? - В смысле? - А.Б. – это Аполлинария Бероева. Аполлинария – это полная форма имени Полина. - Ты знала мою бабушку? Маму Рената? – не поверила я. - Ну да… - Полина поморщилась. – Она была дочерью моей двоюродной сестры. О господи! Какой бредятник! Поверить не могу, что это происходит со мной! Я вырвалась из лап Алисы и кинулась обнимать Полину. Та застыла от удивления, а потом растрогалась и обняла меня. Я хищно улыбнулась. Ну, не печалься по мне Эдик, щас меня убьют за то, что я скажу: - Бабушка, милая, - проговорила я. – Бабуся, хорошая моя. Бабушка Поля. Полина завизжала от злости, и, чтобы не убить меня на месте, вылетела из комнаты. Так, теперь мне надо будет решить, что делать с новоиспеченной родней. Но прежде… прежде надо пережить этот вечер. Когда я ехала с Эдвардом в машине его матери, то почти плакала, уговаривая его повернуть обратно. - Эд, ну зачем нам так позориться с моим гипсом? Давай повернем, пока не поздно! Дохляк был непреклонен. Он вбил себе в голову, что я должна получить все необходимые человеку воспоминания, и такое «важное» мероприятие, как восьмое марта – тем более. Когда мы оказались в непонятном месте под названием «Седьмое небо», первым кого я увидела, был Сережа. Он шел, приобнимая за талию Настю. Та так и светилась от счастья. Когда я вернулась в школу (с гипсом и Эдвардом в обнимку) все были ужасно удивлены. Я, конечно, могла остаться и дома на больничный, но Эдвард надеялся закончить десятый класс в это году, а я хотела проводить больше времени с ним. Тем более, что передвигаться мне было несложно: меня часто таскали Бероевы. Я даже не знаю, чему мои одноклассники были удивлены больше: наличием у меня гипса или наличием у меня же Эдварда. В любом случае, все отреагировали на это по-разному. Сережа долго обижался, пыхтел на последней парте и закрывал глаза каждый раз, когда я проходила мимо. После он все-таки решил со мной помириться и заодно обратить внимание на Настю, чему та была несказанно рада. Леня больше внимания уделил моему гипсу. Он долго рассматривал мою руку и спрашивал, какой сложности переломы. Эдвард послал его подальше: в библиотеку за учебником по медицине. А вот Ашот был безутешен. Его горячее животрепещущее кавказское сердце было разбито ап стенку. Он рыдаль и плакаль. Ладно, такого не было, но он все равно был ужасно расстроен. Ашот даже кричал мне что-то типа «И всо равно ты будэшь маэй! Я тэбя зарэжу, Эдрард!». Но это продолжалось недолго: мой герой в красной шапочке сказал ему пару ласковых (правда, каких я так и не узнала. Наверно, показал Ащоту на карте куда ему стоит направляться. При условии, что Дохляк долго крутил в руках глобус, разговаривая с Ашотом, то можно сделать предположение, что он подал кавказцу идею отправиться в Австралию разводить кенгуру). В общем, оказавшись в «Седьмом небе», я увидела, что многие в нашем классе разбились по парочкам: Сережа и Настя, Леня и Лена (одна замечательная девушка из нашего класса), Ашот и… полупустая бутылка шампанского. Что ж, Эдя вообще раньше коротал время с ватно-марлевой повязкой. Вскоре мне стало душно, и я попросила Эдварда выйти со мной на улицу. В парке, на территории которого находился ресторан, никого не было в это время, и поэтому мы пошли к прудке, находившейся в самом конце парка. Она, конечно, все еще была покрыта льдом, поэтому романтично вечера у воды не получилось. В парке играла музыка. Когда мы приблизились к водоему, мелодия с какой-то дурацкой попсовой песни, сменилась на медленную красивую музыку. Мне казалось, что я где-то уже ее слышала. В каком-то фильме… только не помню в каком. - Потанцуем? – Эдвард улыбнулся. Я хмуро посмотрела на него. - Конечно, я же специально для танцев надела эти потрясающие туфли, - я посмотрела на свой гипс. Но Эдвард лишь рассмеялся и, приподняв меня, поставил на свои ноги. Так мы и танцевали. Что ж, так все было не очень и плохо. Возможно, я когда-нибудь даже признаюсь ему, что это было потрясающе. Когда мы закончили танцевать, я вспомнила о нашем недавнем разговоре. Как бы я не хотела расставаться с пиццей и салом, но я и не хотела быть старше Эдварда и надеялась стать такой же как он, чтобы всегда быть с ним. Знаю, это, наверно, звучит ужасно наивно и глупо. - Эдвард, я решилась, - произнесла я. – Я решилась стать такой, как ты. - Ты уверена? – он поднял брови. - Да, - прошептала я. - Тогда приготовься. Сейчас настанут «сумерки твоих мозгов», «закат разума» и «начало конца», - он ухмыльнулся и дотронулся губами моей шеи. Я затряслась от страха и сомнений. - Сейчас, - зловеще произнес он и поцеловал меня в шею. Все. Больше ничего. - Эй, ты че, не собираешься меня кусать? – не поняла я. Дохляк засмеялся. - Неужели тебе недостаточно просто счастливой жизни со мной? - Достаточно. Пока, - поджав губы, ответила я, и он снова поцеловал меня в шею. И пусть он сегодня непреклонен, но я не сдамся. Я его задолбаю. руки шире делаешь,чтобы человека обнять, а тебе нож вставляют, сука, по самую рукоять и проворачивают раз 5 ибо нехер было доверять